При этом для талибов советская Средняя Азия не только лакомый экономический и территориальный кусок, но и в случае успеха — мощный фактор давления на мировое сообщество с целью признания исламского фундаментализма как самостоятельного сегмента мировой политики и закрепления нового передела мира.
Все это заставляет их мучительно искать влиятельных союзников среди сверхдержав и мировых центров силы. Так Туркмения уже давно делает основную ставку на союз с Турцией и встраивание в политический шлейф США. По этому же пути шел до недавнего времени и Узбекистан, но напуганный слишком быстрым выходом талибов на узбекскую границу — постепенно склоняется к переориентации на Россию и ее военную силу.
Таджикистан же, уцелевший восемь лет назад в кровопролитной гражданской войне только благодаря военной помощи России, уже давно находится под российским военным протекторатом.
РУССКИЕ ШТЫКИ
Российское военное присутствие в Средней Азии сегодня выражено двумя воинскими контингентами. Это совместные пограничные войска в Таджикистане и миротворческие силы, представленные 201-й мотострелковой дивизией. В последние недели стали появляться сообщения о готовности Узбекистана принять на своей территории пограничников из России и предоставить территорию для разворачивания российской военной базы.
В общей сложности российский воинский контингент в республиках Средней Азии достигает сегодня 10 — 12 тысяч солдат и офицеров, ста пятидесяти танков, эскадрильи вертолетов и эскадрильи штурмовиков Су-25. Фактически сегодня это самые боеспособные войска в этом регионе. Часть подразделений дивизии постоянно выдвинута на наиболее опасные участки таджико-афганской границы.
Все части укомплектованы на 75 — 80% контрактниками, большинство офицеров имеет большой опыт службы в этом регионе. Хорошо изучены районы республики, на полковых и дивизионных полигонах регулярно проводятся учения. Главной проблемой российского контингента является пополнение материальных ресурсов и переброска резервов. До ближайшей российской границы 1300 километров. Трасса проходит по территории двух самостийных стран — Киргизии и Казахстана. При этом по территории Киргизии проходит лишь одна трансазиатская трасса. И в случае ее блокады наземный путь будет закрыт. И останется лишь сообщение по воздуху, что, конечно, на порядок сложнее.
Интересы России состоят в усилении связей с бывшими союзными республиками, экономического и политического проникновения сюда и формировании твердых союзнических отношений. Ведь именно через традиционно дружественные отношения с мусульманскими общинами этих республик осуществлялся "исламский проект" России — система мирного сосуществования с исламским миром, который был взломан развалом Союза и конфликтом с Чечней.
И сегодня вновь возникают предпосылки для реанимации этого проекта. Средняя Азия нуждается в надежной защите от фундаменталистской экспансии, и Россия — единственное государство, способное реально защитить своих союзников. В этом случае она неминуемо приобретет и новых союзников как в самом Афганистане, так и за его пределами. Например, шиитский Иран, с опасением взирающий на суннитско-фундаменталистскую экспансию.
КУДА КРИВАЯ ВЫВЕЗЕТ?
Все вышесказанное указывает на то, что ближайшее будущее этого региона весьма тревожно. Талибам необходимо установить полный контроль над Афганистаном и начать "освободительный поход" на Север, который позволит снять внутреннее напряжение усугубляющихся экономических и социальных проблем и привлечь себе на помощь ресурсы основных фундаменталистских центров. С другой стороны, Северному альянсу и Ахмад Шаху необходимо до зимы очистить от талибов часть Афганистана, позволяющую перезимовать в более комфортных условиях и развернуть широкое антиталибское движение. Так же в этой войне заинтересована и фундаменталистская оппозиция в Узбекистане, Таджикистане и Киргизии, для кого усиление здесь российского присутствия может стать концом мечтаний о захвате власти.
С другой стороны, совсем не факт, что вторжение талибов тут же приведет к падению режимов Рахмонова или Каримова. Весьма вероятен вариант развития событий по "таджикскому" или теперь более актуальному "дагестанскому" варианту. При котором вторжение талибов может быть рассмотрено местным населением как военная агрессия, и повлечет немедленное и быстрое объединение всех антифундаменталистских сил, как это произошло в 1992 году в Таджикистане и летом прошлого года в Дагестане, "не воспринявшем" "освободительный" поход Басаева и Хаттаба. В пользу этого говорит и экономическое сравнение ситуации в Афганистане (с его полным экономическим коллапсом) с пусть нищей, но все же мало-мальски организованной жизнью среднеазиатских республик. Афганский пример вряд ли вдохновит бывших советских таджиков, узбеков, киргизов и многих других на создание исламского рая "а-ля Афганистан".