Сердцевиной и цементирующей основой этого целостного триединства (поэт, публицист, общественный деятель) является неизменность идейно-политических позиций, общественно-политического выбора и лица Бориса Олийныка, его перволинейность в отношениях с людьми, нацеленность на социально-справедливые, гибкие и конструктивные современные решения в интересах людей.
Давно, еще в стихах ныне тридцатилетнего возраста, выражая свое жизненное кредо, он написал (здесь и далее — перевод Евгения Нефедова):
Коль твой посев гроза скосит косой
И воронье развеет в черных перьях —
Я из рядов последних ринусь в первый
И горе разделю, как хлеб и соль.
Мне кажется, как раз этому идейно-нравственному кредо всю жизнь и следует Борис Олийнык, подчиняя ему как свою духовную сущность, так и физическое свое естество, что в последние годы вовсе нелегко (увы, при твердом духе — возраст уже не тот, да и недуги, ведь не ухоженным же бездельником прошел свои 65 в отличие от некоторых 80-летних).
Борис Олийнык не поступается высокими идеалами своей жизни, не торгует ими во имя каких-то благ. Это норма целостности его натуры во всех ипостасях. А еще исключительно ценятся людьми, пользуются их искренним уважением обязательность и ответственность писателя, гражданина, государственника перед народом за весь свой труд на духовном и обществотворящем поле.
Именно такого Олийныка как раз и хотят видеть соотечественники рядом с собой, в одних и тех же заботах. Видеть многие годы.
И на заре его депутатской биографии, и сегодня мне довелось слышать, и даже самому принимать наказы людей: вы возле него — так берегите этого человека, ведь он надолго нужен украинскому обществу. Ветеран войны в глухом запорожском селе с грубой самодельной тростью в руках прилюдно выступил с таким наказом, едва закончилась встреча с народным депутатом. И в Донецке, когда после трудной недели выступлений Бориса Олийныка как кандидата в народные депутаты СССР забрели он, поэт Анатолий Кравченко и я на огонек к моему другу, известному журналисту Александру Фенченко, дабы разрядиться, отдохнуть в товарищеском кругу, хозяйка, видевшая так близко столичного поэта и политика впервые, шепнула мне: "Берегите этого чудесного человека! Ему же теперь намного труднее будет…" (Последнее я понял так: нисколько не сомневаясь, что Борис Ильич станет народным депутатом СССР, она наперед представила себе, какую новую ответственную ношу он непременно возьмет на себя). И совсем недавний разговор малознакомых меж собою людей в киевском Центральном доме Общества содействия обороне Украины. Один из собеседников с сожалением вдруг высказал несколько претензий в адрес известной книги Б.Олийныка о М.Горбачеве (как выяснилось, он знаком только с московским вариантом "Князя тьмы" — изданным, увы, несколько искаженным, с не согласованными с автором сокращениями). Не успел я ничего сказать, как бывший военный, генерал, недавний доцент военного института, даже излишне резковато перебил говорившего: "Не нужно придираться по мелочам! Уже одно то, что он есть и что делает на фоне продажных писак и политиков, — большое благо. Нужно оберегать и поддерживать его!"
ДЕЛАЮ ВЫВОД , что общественное сознание и общественное мнение издавна и прочно индентифицировали Бориса Олийныка в роли идейно убежденного защитника социальной справедливости, цивилизованных, демократических интересов современного человека и общества, поборника коммунистической перспективы.
Так оно и есть. Думаю, что и сам Б.Олийнык никогда не сомневался и не сомневается в правильности своего выбора.
Однако, как я заметил, прослеживая ход его исканий и размышлений, прежде всего по его поэтическим сборникам, всю жизнь хранит для него нравственную, жизненно-критерийную остроту вопрос о себе самом: ты кто ести?
В молодые годы, с характерным для них энтузиазмом и, быть может, излишней самоуверенностью, ставя этот вопрос, Б.Олийнык, по сути, не допытывал себя, а сразу же, вроде бы и не колеблясь, отвечал на него: