Опасным было то, что он объявил себя монополистом шолоховской темы. Это как бы его приусадебный участок. Он здесь "управляющий".
Необходимо сказать и о групповщине. По мере того, как все больше обнаружилось отставание Якименко от нового уровня исследований, его все выше возносил круг друзей. Он платил им теми же комплиментами. В.Озеров не уставал хвалить Якименко, Якименко — Озерова. Ю.Суровцев восторгался каждым словом Якименко — тот отвечал взаимностью. Друг друга превозносили за ум, находчивость выражений. С повышенной признательностью цитировали друг друга. Читаешь, бывало, статьи, рецензии — поражаешься, как отработан механизм, до какой беззастенчивости доходит дело.
В "Вопросах литературы" можно было найти такое. Вот статья Озерова — "Глубина обобщения, четкость методологии". Первым в ней назван Якименко. И в том же номере статья Якименко "Научность, объективность, принципиальность" — о самом редакторе журнала (1966, 6). Статья значится в "КЛЭ" — библиографическом указателе об Озерове. Таких случаев хоть отбавляй.
Самореклама, упоение славой, положением по должности, высокомерие, хвастливость, взаимная комплиментарность стали до такой степени открытыми и привычными, что сами авторы нисколько не ощущали неловкости.
В.Озеров должен бы знать, какие провалы обнаружены исследователями в работах Якименко, но он смотрел на это с изящным небрежением: книга Якименко о Шолохове находится, уверяет он, в ряду "получивших общественное признание". ("Новый мир", 1971, 6, 240). Не слишком ли это размашисто и безответственно для редактора научного литературного журнала?
Все это делалось под знаком борьбы за партийность, реализацию постановления ЦК о критике, которое было использовано как рычаг для возвышения одних и опрокидывания других по групповым соображениям. Учреждали для себя прокурорские должности, а оппонентов делали безгласными. Вполне понятно, почему В.Литвинов получил в 1981 году за свой опус "Михаил Шолохов" премию от Союза писателей СССР. А Якименко был выдвинут на Государственную, но не прошел. Комитет по премиям избежал опасной ошибки.
В шолоховедении вводился, если использовать традиционное определение, аракчеевский режим. Возвращусь к приведенным фактам.
...Форум критиков. В Центральном доме литераторов заполнены все места в зале. Оратор критикует "Русскую литературу". Прошу слово для разъяснения. Не получаю. Подхожу к Г.Маркову. Объясняет:
— В таком случае придется предоставлять слово и всем другим, кого критиковали.
В перерыве подходит ко мне ректор Литинститута В.Пименов.
— Георгий Мокеевич просит отговорить вас от выступления. Да и зачем? Шолохов на вашей стороне. Это главное...
Уговорил. Тон был очень добродушный, а всего недавно вызывал на личную беседу и давал знать, что нельзя сотруднику такого вуза утверждать ересь.
Был разговор и с главным редактором "Правды" В.Г.Афанасьевым, показал шолоховскую телеграмму. Ответил:
— Да, вопрос серьезный. Выясню. Поговорю с М.В.Зимяниным.
Затем — по телефону:
— Признаем нашу ошибку. Но опровергать не будем.
Прихожу в журнал "Знамя", спрашиваю В.Кожевникова:
— Ваш журнал три раза выступал против меня, но почему я не имею права ответить хотя бы В.Панкову? Вы же идете против Шолохова.
— Три раза? — уточняет он. — Да это перебор. Я скажу им...
Ну а насчет моего ответа так и не договорились.
Несомненно, действовала общая установка и в "Правде", и в Академии общественных наук, и, надо полагать, как доказывают другие факты, со стороны главного идеолога М.А.Суслова и его помощников.
Вмешательство Шолохова было необходимо. Оно становилось известным и многих отрезвляло.
ВЛАДИМИР БУШИН полагает, что спор об "отщепенстве" будет продолжаться. Думаю, что с этим все ясно. Теория, "траченная молью", преодолена. Даже Якименко в 1977 году согласился, что допускал "весьма значительное упрощение... Короче говоря, нельзя сводить сложнейшую нравственную жизнь Григория Мелехова к борьбе собственнических предрассудков с чувствами крестьянина-труженика". ("Творчество М.А.Шолохова". Сов.пис., 1977, 138).
Но отойти от прежней основы и в третьем издании монографии он не смог. Однако некоторое прозрение пришло и к нему.