Медленно, не оставив без остановки ни одного поста ГИБДД, мы с небольшим опозданием добираемся до оптового рынка. Громадная фура, с трудом устроившись в длинном рядеусебе подобных великанов, застыла у стен циклопичного сооружения из камня, без окон и каких бы то ни было красот. Серая махина строения, освещенного несколькими фонарями. С одной стены здание плотно облепили грузовики, подобные нашему, с другой стены, видимо, являвшейся торцевой, прямо в здание вела железная дорога. Бдительная местная стража и милиция досконально осмотрели содержимое кузова и прицепа. Когда-то это была обыкновенная продуктовая советская база. Таких понастроили в советской Москве порядочно, потом строительство почти прекратилось. Но базы не оказались лишними, вписавшись вполне архитектурой, возможностями и географическим расположением в новый уклад. Они ожили в феодально-рыночной экономике, став оптовыми базами. Эти базы, приспособленные к хранению продуктов, пригодились для этой цели и теперь. Продукты, свозимые со всей страны и даже из-за рубежа, группируются здесь перед решающим броском на московские рынки.
Часам к семи появлялись покупатели, они подъезжали на своих авто к двум другим стенам базы. К девяти часам утра тесные проезды вокруг хранилища наглухо закупорились автомобильной пробкой. Бесчисленные "газели", "бычки", легковые "пирожки" и даже грузовые МАЗы и старинные "зилки" толпились вокруг стен серого здания продуктового замка и гудели, и мигали фарами, в открывающиеся дверцы просовывались головы, которые громко требовали пропустить… Охранники и регулировщики, закинув за пояс свои полосатые палки, орали в голос, используя ругань и мат как последнее средство для урегулирования движения. Фуры, микроавтобусы и легковушки кое-как строились в очередь. Выруливали к базе. Один охранник, ступая впереди какого-то нерусского большегруза, безбожно ругаясь, корча ужасные рожи водителям остальных машин, проводил своего подопечного грузового к самым воротам.
— Такое здесь длится до трех часов дня, — комментировал Николай, затягиваясь сигаретой. Пока не отгрузят весь товар, Николаю делать особо нечего.
Стремясь не проиграть спор, заключенный со мной про бутылку "Смирновки" и чтобы доказать свою правоту, Коля тянет меня внутрь базы.
Там с его "фуры" разгребают коробки со всякой разностью самые разные люди. Все растаскивают по разным фурам. Часть товара идет прямо на базар, что в трехстах метрах от базы, часть в палатки и магазинчики района, часть в супермаркеты, часть в рестораны. Товар, утверждает мой проводник, везде один и тот же. Николай, обязанный в этот же день отправляться с пустой "фурой" в Нижний, принужденный к длинной и опасной дороге, не очень охотлив до разговора. Засунув во внутренний карман бутылку, Коля, как с трона, говорит с высокой кабины КамАЗа, что вернется через неделю. Ведь куда он денется от рыночной экономики, все равно приедет, и "Смирновку" я у него отыграю, так потом и вышло, он не верил, что утвердят гимн…
Виктор Иванович, я называю его по отчеству, хоть и не по-настоящему, потому что он на рынке человек очень важный. Он руководит на рынке средней величины предприятием, из которых сегодня и сформирована вся московская торговая структура. Когда я ходил пешком под стол, он воевал с моджахедами в Афгане в 85-м. Рассказ о паре операций ВДВ в пустынях Афганистана уверил меня в безоговорочной правоте Виктора Ивановича. Он, отслужив в те переломные годы афганской кампании, вернулся в Союз, застав совсем не ту страну, за которую сражался. Все было очень плохо, никто не хотел помочь ближнему, не то что дальнему. Виктор решил сам себе помочь. Занялся торговлей…