Евгений Нефёдов __ XX—XXI
Стоим на стыке двух столетий,
Чей бег — вода.
В былом — отцы, в грядущем — дети,
А мы — когда?
Историк видит нас примерно
В какой поре?
Двадцатым будем, Двадцать первым
Или тире?..
Преградой станет иль наградой
Нам Рубикон?
Но слышен Голос где-то рядом,
Невидим он:
В какой бы век ни относила
Времен река,
Все — суета. Была б Россия
Во все века.
Евгений Нефёдов
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Александр Проханов ЯДЕРНЫЙ ВСАДНИК
"Из тьмы лесов, из топи блат вознесся пышно, горделиво..." Эти пушкинские строки пришли мне на память более десяти лет назад, когда я проехал по тверским соснякам и ельниками, ледяным озерам и топям и увидел строительство атомной станции в Удомле, которую хотел описать в романе, сделать ее метафорой нашего советского, рвущегося в будущее государства...
Отрывок из романа.
"Станция открывалась ему в своих ежедневных, набираемых малыми долями превращениях. Черно-коричневая, сумрачная, склепанная и сваренная, переполненная холодными железными глыбами, в кучах мусора, в какофонии визгов, ударов и скрежетов, станция была уже начерно собрана. Была громадным рукотворным изделием, воплотившим свой изначальный замысел. Еще несколько месяцев, проведенных в ударах и скрежетах, и она преобразится в окончательное, до последнего шва и стыка единство. Наденет драгоценные, бело-серебряные ризы, многоцветные сияющие оболочки, и бессмысленная разноголосица звуков превратится в стройный могучий хор бессчетных подшипников, заключенных в сталь водопадов, жаркого дыхания пара.
Станция была его детищем, была им любима. В краткие минуты, когда оставался один среди непомерного пространства машинного зала, и косые лучи били из железного неба, он ощущал величие совершаемых здесь усилий, красоту людского труда и замысла. И его собственная, нескончаемая, черновая работа получала высшее, в величии и красоте, воплощение.
Он чувствовал себя неуставшим, свежим, ведающим. Сквозь хаос и неразбериху дней предвидел неизбежный, поминутно приближаемый миг, когда реактор в свой легированный нержавеющий корпус примет стержни урана, операторы у огромного пульта, среди бессчетных миганий и вспышек, нажмут осторожно на клавиши. И начнется мерное, рассчитанное на годы горение, таинственное, скрытое от глаз превращение земных веществ и энергий, уловленных людскими руками. Бестелесный поток электричества польется по проложенным в небе руслам, от мачты к мачте, от одной вершины к другой. Непрерывные, струящиеся над землей синусоиды оденут опоры в прозрачное сияние корон, в непрерывные стеклянные трески стрекозиных трепещущих крыльев. Среди предстоящих дней он предчувствовал этот долгожданный, единственный — день пуска. "Моя станция!" — думал он, шагая вдоль машинного зала.
Подымая глаза вверх, вдоль ржавой трубы водовода, к высоким туманным пролетам с шатрами дымного солнца, он увидел птицу, живую, залетевшую в металлический грохот. Она носилась под сводами, натыкалась повсюду на острый металл, обдуваемая жаром и свистом. Ошалело металась, ослепшая, оглохшая, ударялась о стену огня. Врывалась в сварку, озаряясь ртутным свечением. Влетала в облако пара, обожженная, теряла цвет. Падала вниз и снова взмывала, тянулась к туманным лучам. В нее били и стреляли из сотен стволов, окружали разящей картечью. Она дымилась, роняла перья. Искала путь обратно, к чистому небу, к дождям, дубравам и гнездам. Но не было пути обратно. Кругом была колючая сталь. Навстречу ей мощно и грозно катилась балка крана, гудел, рокотал мегафон. Птица была уловлена. Ее поймают, умертвят, напылят на раскрытые крылья тончайшую пудру металла, приварят к арматуре. И она, недвижная, жестяная, украсит плафон в диспетчерском зале. Станет сверкать и искриться среди огней индикаторов..."
...И вот, спустя много лет, когда уже случился Чернобыль, распалась наша Родина — Советский Союз, хаос, кровь и беда прокатились по городам и весям России, рухнула индустрия, канула идеология, изменился тип человека, я вновь посетил Удомлю. Словно вернулся из дальнего Космоса, и теперь беседую с директором Калинской атомной станции Станиславом Ивановичем Антиповым, тайно надеясь отыскать подтверждение своим потаенным надеждам, упованием на возрождение Родины.