Выбрать главу

И тогда, сквозь сгоревшую пустоту, мы видим нашу Родину, нашу любимую Россию, населенную добрыми и светлыми русскими людьми.

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 55 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

56

Напишите нам 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Анатолий Афанасьев ПСИХУШКА (Отрывок из нового романа “Вампир в городе”)

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОТКРЫТЬ ГЛАЗА, Аня попыталась понять, где она находится. С трудом ей это удалось. Она в больничной палате, на соседних койках еще две полоумные женщины. Сколько времени провела в больнице — день, месяц, год — она не знала. Одна из женщин, ее звали Кира, помешалась на том, что зарезала своего мужа, известного бизнесмена Райского. Потом хотела убить и себя, но кто-то ей помешал. Убийство она совершила по недоразумению, приревновала мужа к гувернантке Эльвире, француженке по происхождению. Как выяснилось, француженка была ни при чем, на самом деле муж сожительствовал с телохранителем Зурабом, о чем Кира получила убедительные доказательства на следствии. Дни несчастной душегубки были сочтены: уже в присутствии Ани она трижды кончала самоубийством — травилась таблетками, душила себя пояском халата и вскрывала вены осколком бутылочного стекла. Каждый раз ей своевременно оказывали помощь: видно, кто-то полагал, что ей еще рано покидать сию обитель скорби. В минуты просветления Кира выказывала себя доброй, компанейской девушкой-хохотушкой, и они с Аней немного подружились.

Вторая постоялица, которую звали Земфира Варваровна, была, напротив, свирепой и заносчивой особой с манией величия. Она считала себя гражданской женой президента и требовала, чтобы ее соседки по палате, Кира и Аня, обращались к ней не иначе, как со словами: "Ваше превосходительство!" Однако случались дни, когда она вдруг объявляла себя Ириной Хакамадой и усаживалась за сочинение социальной оздоровительной программы радикального толка. Суть программы заключалась в том, чтобы единовременно, по схеме Варфоломеевской ночи, умертвить всех российских пенсионеров, заедающих чужой век. Земфира Варваровна признавала, что общая идея принадлежит целой группе молодых реформаторов, но собиралась обосновать собственное, самое гуманное решение проблемы — с применением веселящего газа "Циклон-710". В первый же день, когда Аню поселили в палату, Земфира Варваровна велела ей заполнить анкету из семи пунктов. Первым пунктом значилось: "пол", а последним "национальный состав". Зачем нужна анкета, не объяснила.

Ане, помимо того, что ее пичкали таблетками, пока проводили щадящий курс лечения электрошоком, но готовили к лоботомии; и когда Земфира Варваровна об этом узнала, то точно определила, сколько ей осталось жить. "Не больше полутора месяцев, девочка, — сказал она, — но и не меньше трех недель. Не волнуйся, время здесь летит незаметно".

Она же, несмотря на свое высокомерие, научила Аню многим полезным вещам: как правильно отвечать на вопросы медбратьев и врачей, чтобы никто не усомнился, что лечение идет нормально, и она, в соответствии с регламентом, превращается в растение; как избежать лишних пинков и затрещин; как (по возможности) уклониться от совокуплений с санитарами, — и еще всякое такое, что сразу не перескажешь. Благодаря ее науке Аня до сих пор сохранила относительную способность к контролю над происходящим, хотя считалось, что она уже находится в коме. Палатный врач Лева Кубрик, интеллигентный господин лет тридцати, черноокий и бледноликий, на утреннем обходе смеясь дергал ее за соски и объяснял сопровождавшему его повсюду медбрату Коляне: "Видишь, душа моя, девочка ничего не чувствует. Милермо Крузерум! Завидная судьба. С такой же идиотской улыбкой, ничего не сознавая, и отправится в мир иной. Верно, дитя?"

В ответ Аня радостно мычала и, как учила Земфира Варваровна, пускала изо рта пену.