С того дня и еще несколько дней постоянно намекали мне, что вот-вот ребенка моего заберут у меня, опять же насильно, в больницу, а меня кинут в карцер. А перед тем, как кинуть в карцер, здесь девок менты дубасят до синевы демократизаторами.
Здесь сделаю я такое небольшое отступление о том, какой вообще творится беспредел. Например, в хату могут залететь менты и начать поливать газом, и люди все задыхаются, а в камерах и беременные (почти в каждой хате они есть), и старушки, и больные. Или, бывало, если в камере какой беспорядок, то пускают в камеру огромных овчарок, которые зеков хватать натренированы, и девчата все прыгают на верхние шконки, и беременных, и старушек затаскивают, чтоб их собаки не растерзали. Бывает еще такое — решают хату наказать, выводят к запретке и заставляют по кругу вокруг централа бегать, а сами сзади идут с овчарками. А когда в хате кто-то умирает, никого нельзя дозваться, и девки орут через решку в окно на плац, чтоб кто-то из врачей пришел. Бывало часто, что рожали девчата прямо в хате, т. к. врачей было не дозваться...
А самый случай, который меня поверг в шок просто, был такой. В хате в кухне от железных шкафчиков для продуктов било слегка током, так как в стене что-то с проводкой было. Девки жаловались администрации постоянно, но мусорам было это по х... И как-то две девки сидели, облокотясь на шкафчик, и вдруг разряд. Одна прыгнула прямо через стол, а вторая умерла тут же. Врачи и мусора пришли, им все объяснили. Вскоре с хаты дергают одну молоденькую девчонку, у которой ни адвоката, ни родни, и сама не горластая, и везут ее на Петровку, и там прессуют на чистуху, что она грохнула эту девку с помощью электротока. А менты приходят в эту хату и говорят: "Если не хотите, чтоб молокососка эта на Петрах чистуху подписала, то пишите всей хатой, что девка ваша погибла от неосторожного обращения с кипятильником". И все написали. И тогда девчушку, всю никакую, с Петров привезли к ним назад, а начальник СИЗО Умряшкина издала по СИЗО приказ по кипятильникам особый, и во всех хатах теперь этот приказ беспонтовый висит. А девку погибшую так и списали, потому что была она со Смоленска, и здесь никакой родни у ней не было, кто мог бы этот концлагерь раскрутить за фактически убийство. Потом хату эту закрыли на ремонт, а когда вернули туда зечек опять, то от шкафчиков так же и пробивало током, как и прежде. Поэтому я знаю за себя вот что (вы уж там думайте про меня, что хотите — что я головой двинулась или рефлексирую), но если Нади не будет с мной, меня тут просто легко замочат (ха, в сортире, как Путенок поет) иль искалечат как-нибудь. Я вообще жду чего-то подобного теперь каждый день.
Так вот, прогулок на детском дворике нас лишили, и приказ оперчасть дала выводить нас в 6-й бокс с Наденькой. 6-й бокс — это такая бетонная яма длиной в 5 метров и шириной 1 метр с маленькой скамеечкой. В дождь там от сырости можно схватить пневмонию сразу, а в жару — тепловой удар. Над всеми боксами орет радио, и моя дочка аж щурится, так как ей звук давит, видимо, на перепонки. А радио на прогулках на полную делают для того, чтоб девки между боксами не орали друг другу. И динамик прямо над каждым боксом висит. Моя Надюха не видит больше ни детей, ни других людей, кроме ментов, которых боится теперь. Поэтому гулять я с ней почти не выхожу — на таких прогулках она психует. Иногда сами менты жалеют нас и переводят, вопреки приказу, с 6-го бокса в большие бетонные боксы. Но это тоже не фонтан. Ну пока все, а то ночь, мусора сегодня стремные и все на тормозах стоят, а я пишу и пишу, им подозрительно.
ТАК, ПРОДОЛЖИМ РАЗГОВОР 28.06. Сегодня у меня небольшая победа — меня будут выпускать в детский дворик в отсутствие там других мамок, то есть с 9 до 10 утра и в будни с 14 до 15 часов, а после, когда они выходят, переводят в бокс или назад в камеру. Наверное, мои записки напоминают сводки с фронта. Так оно и есть, я тут постоянно в состоянии войны, ни секунды расслабона, вот так.