"С приходом рынка,— продолжал Кожинов,— масштабы подобного (захребетного. — В.Б. ) поведения приобрели просто гротескные черты... В одной Москве, например, сегодня казино больше, чем в любой другой столице мира, а "мерседесов"— больше, чем во всей Германии". И что же? Рядовой русский человек садится в свой "мерседес", едет в казино и ждет, кто его там накормит? Не гротескные черты, а поистине страшный облик всей нашей жизни придал не рынок, а живодерские "реформы", которые вот уже 15 лет проводит банда беспощадных негодяев, захвативших в стране все командные высоты. Причем же здесь русский человек, потомок таких предприимчивых людей, как Дмитрий Донской и Ермак, Курчатов и Королев?
КОЛЛЕГА И ДРУГ Кожемяко может сказать мне: "Что ж это за статья такая к сороковинам покойного? Сплошные несогласия с ним, уточнения, поправки. Разве так пишут! Вот я написал к девятому дню: "Ты, Русь, была его любовью!" Ода!.. Тут, дорогой Виктор Стефанович, мы подошли к некоторому кардинальному размежеванию. Если я подхвачу вашу аллилуйю, то мне стыдно будет взять в руки книгу Кожинова, на которой он написал мне: "Русскому воину и советскому солдату"... Как представляется, для вас и Яковлева интересны только ваши полные единомышленники: для него, допустим, Новодворская, для вас, допустим, Зоркальцев, просверкавший недавно ослепительной статьей в четырех номерах вашей газеты, или те, кого вы сами сделали в своем воображении вашими белокрылыми единомышлен- никами. Так вот, мне интересны не только стопроцентные единомышленники и белокрылые ангелы, а живые люди со всеми их противоречиями, пристрастиями, завихрениями. Я твержу вслед за поэтом:
Не обвиняй меня, Всесильный.
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С её страстями я люблю...
Вы будете молиться на Кожинова да причитать "Ах! Ах! Ах!", а я буду черпать из его книг идеи, факты, оценки, как черпал до сих пор. Буду и спорить с ним. Ведь его путь глубоко поучителен. Вспомните, будучи до того молодым ученым с естественным советским взглядом на вещи, он вдруг на четвертом десятке под влиянием ученых бесед становится "радикальнейшим диссидентом, отрицающим всё, что произошло в стране после революции 1917 года". Всё! Значит, и то, чему сам был свидетелем, что видел своими глазами: нашу великую Победу над фашизмом, создание первой в мире АЭС, прорыв в космос, создание сверхдержавы — всё!.. Ученые беседы, авторитет знаменитого собеседника затмили ему реальность, саму жизнь, сверкавшую и звеневшую вокруг. Невероятно!.. Однако же через несколько лет Кожинов сумел сбросить дурман учёных бесед и под влиянием действительности, а также углубленного исследования советской истории, преодолел тяжкий груз увлекательных бесед и пришел к выводу: "Революция так или иначе была делом России в целом, и потому проклинать её — значит, в конечном счёте, проклинать свою страну вообще". Он стал советским русским патриотом. Для меня он жив в своих книгах, и я буду писать о нем и спорить с ним, как с живым...
Недели через две после смерти Вадима я читал его "Судьбу России". По поводу одной мысли в ней мне тут же захотелось поговорить. Я машинально набрал знакомый номер телефона 291-67... Гудок — и тихо, гудок — и тихо, гудок —
И тихо, так, Господи, тихо,
Что слышно, как время идёт...
24 января — 23 февраля 2001г.
[guestbook _new_gstb]
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 46 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
Напишите нам 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]