Именно против этой перспективы восстали и академики, и обычные россияне, и депутаты Госдумы. И то, что им удалось донести свою озабоченность до президента России, - огромная победа того самого, реально существующего в нашей стране гражданского общества, которое вовсе не собирается на Болотной площади, чтобы внимать зомбирующим речевкам типа "Навальный вас любит!" от выпускника американского Йельского университета, а реально работает на благо своей Родины.
Но одержанная победа вовсе не является окончательной. Она - первая. Это - своего рода "битва под Москвой". Да, правительственным ненавистникам отечественной науки общество поставило "двойку", лишний раз доказав, что знание, действительно, является силой. Но позиции "реформаторов" остаются чрезвычайно прочными, властных, административных и финансовых рычагов для реализации своих планов они отнюдь не утратили. Попытки подкупа, шантажа и обмана с их стороны наверняка будут продолжаться. Не только по поводу "реформы российской науки", не только по поводу важнейших социальных систем образования и здравоохранения, - но по поводу "трансформации ядра русской цивилизации", о которой еще в 1992 году говорил как о главной задаче "новой власти" советник Ельцина академик Анатолий Ракитов.
Но знание - не только сила и власть. Знание - это еще и правда. Которая выше любой силы. Лишить людей силы и власти еще возможно - на это есть другая сила и другая власть. Но лишить людей правды и стремления к ней - нельзя.
Вопрос о реформе отечественной науки еще и поэтому стал "линией баррикад", разделившей российское общество на две очень неравные части. И теперь только от нас зависит, чтобы за "Москвой" последовал "Сталинград", а за ним - "Курская битва", а в конце концов - и "взятие Берлина".
Знание - сила! Победа будет за нами!
На пороге искусственной жизни
Александр Нагорный
19 сентября 2013 0
Общество
На вопросы «Завтра» отвечает директор НИИ биоорганической химии РАН Вадим Иванов
"ЗАВТРА". Вадим Тихонович, есть такое утверждение: "Наука - это учёные". Его многие считают спорным, представляя науку в виде некоего, в целом обезличенного, объёма знаний, поскольку и законы Ньютона, и таблица Менделеева, и эволюция Дарвина существуют объективно, а поэтому вопрос приоритета здесь носит второстепенный, почти спортивный характер. Это в спорте всё зависит от конкретного человека, и, скажем, никто, кроме Усейна Болта, не пробежит сто метров за девять с половиной секунд. Вот в географии, где есть Баренцево море, мыс Дежнева или Берингов пролив, роль "человеческого фактора" примерно сравнима с его ролью в науке: до этих объектов просто надо было добраться первыми. Каково ваше мнение по этой проблеме?
Вадим ИВАНОВ. Все мы - люди, и ничто человеческое нам не чуждо. Поэтому и учёные, и путешественники, и спортсмены, и представители любых иных профессий в их деятельности всего лишь по-разному реализуют свой человеческий потенциал. Большой или маленький, направленный в ту или иную сторону. Но некое общее человеческое ядро при этом, несомненно, присутствует. И моменты первенства, интереса, даже азарта в это общее ядро, безусловно, входят. Но в истории науки, по-моему, нет ни одного случая, чтобы первооткрыватель назвал своё открытие чьим-то именем: своим или чужим, как это принято, например, в географии. Это прерогатива научного сообщества в целом, которое подтверждает и признаёт его приоритет.
"ЗАВТРА". Этот вопрос был задан не случайно. Сейчас задумана и начала осуществляться реформа Академии наук, которая вызывает у российского общества множество вопросов и достаточно сильное противодействие, поскольку в ней видят опасность разрушения научного сообщества нашей страны, а значит - и полной утраты перспектив развития. Не реальных возможностей развития - а именно перспектив, понимания того, куда и зачем надо развиваться, что и как нужно делать. То есть, говоря юридическим языком, дееспособности и полноправности нашего общества, нашего государства. Если такое разрушение науки произойдёт, его результаты грозят стать непоправимыми. У нас на глазах шла "военная реформа", которая фактически разрушила Российскую армию. Но там ситуацию можно поправить - хотя бы за пять-десять лет: есть "оборонка", есть система образования, которая позволяет призывникам осваивать современные системы вооружения. А наука - куда менее консервативная сфера общественной жизни, чем армия. Тут наверстать упущенное гораздо сложнее. На что, по-вашему, можно и нужно рассчитывать современной российской науке? На мощную систему государственной поддержки, как было в СССР, на корпоративные гранты, как в США, или на "гениальных одиночек" типа математика Григория Перельмана, которого президент Путин как-то поставил в пример молодым ученым? История вашего института, связанная с такими неординарными личностями, как Михаил Михайлович Шемякин и Юрий Анатольевич Овчинников, по-моему, способна дать необходимый материал для ответа на эти вопросы.