У Булатова любимая мысль - это свобода, пространство. Отсюда - все эти многочисленные "небеса за решёткой" и желание вырваться. Попытки разрушить благостную устойчивость, кажущуюся затхлой тюрьмой. Вместе с тем, пугает, завораживает его "Дорога". Путь в никуда. Горизонт расчистился и даже нарисовался живительный свет в конце тоннеля, однако, идти, ползти и ехать оказалось попросту некуда и - незачем. Идеальная разделительная полоса. Холод и вселенское уныние. Или это Анизотропное шоссе братьев Стругацких? "Я теперь часто вспоминаю это шоссе, - сказал Пашка. - Будто есть какая-то связь Шоссе было анизотропное, как история. Назад идти нельзя. А он пошел. И наткнулся на прикованный скелет". Булатов, как никто, умеет показать отсутствие воздуха или же - перенасыщенность им. В "Дороге" - сырая, озоново-стерильная атмосфера, пахнет утренней прохладой. Но это утро после финала времён. Или это - дорога в аду? Ты идёшь и - никуда не приходишь. Никогда. В этом - твоё наказание, вроде Сизифова камня.
Перестроечный пафос 1980-х - ещё одна важная тема в творчестве Эрика Булатова. Перестройку приняли горячо и радостно - она врывалась в окна ветром перемен, заставляла шевелиться, действовать, думать. Мечтать. Никто не знал, что скоро нас потянет в "асфальтовые джунгли" буржуазного парадиза - тогда мы дружно и очень громко требовали "вернуть ленинские нормы", очистить Партию от скверны и, наконец-то, построить социализм, но уже - "с человеческим лицом". Булатов изображает Горбачёва и Ленина - вместе. Только они помогут нам выбраться из тухло-болотистого застоя с его унылой повторяемостью ничего не значащих лозунгов, с его закрытым горизонтом и ограниченностью пространства. В 1985-м это виделось именно так. Алые буквы - Революция и Перестройка. Тождественность понятий и явлений. Снова зазвучали стихи Маяковского, запестрели плакаты, заблестели глаза. Для большинства людей Ускорение и Гласность означали перемену к лучшему, начало большого и светлого дня длиною в жизнь. Стало можно говорить всё, что думаешь, читать то, что нравится, осуждать даже Партию! Как много людей оказалось одурманено тем пьянящим воздухом То, что Перестройка обернётся крахом страны и вступлением на совершенно иной путь развития, никому тогда не приходило в голову - все жили ощущением непостижимой, головокружительной свободы. Невероятно популярной становится и тема веры в Бога, возвращения к истокам. Полотно "Русский XX век" - заброшенная колокольня, красная река - река крови и большие римские цифры - XX. Номер столетия в череде времён - два перечёркивающих росчерка. Русский-двадцатый как бы ставил жирный крест на всей остальной многовековой истории
Но Булатов, прежде всего, "очень московский" художник. Его Москва - живая и тёплая, как на центральной картине выставки - "Живу - Вижу". Раскалённые солнечные крыши, длинные тени, зелёный шум и - свободный горизонт. Пока вижу, я живу, и всё-всё будет хорошо.
Музон
Александра Смирнова
18 сентября 2014 0
Культура
СРУБ. "Юдоль" (Infinite Fog Production)
У любителей отечественной музыки Сибирь ассоциируется прежде всего с сибирским экзистенциальным панком - энергетическим и смысловым Клондайком, который сам двинулся в "крестовый поход" на европейскую часть России в девяностые годы. Чтобы не быть голословной, я позволю себе процитировать Сергея Гурьева: "Духовно изверившаяся, анемичная Москва ходила на Янку как куда-то в эпоху Возрождения", - писал он в некрологе Янке, открывавшем третью "Контркультуру".
Жанр первого полноформатного альбома новосибирского проекта "Сруб" определен авторами как "постпанк", "дарк-фолк" и совсем уж диковинный, на первый взгляд, "оккультный панк".
Само название альбома сразу выдергивает нас из пестрого современного контекста, уводит от трескучего постсоветского новояза - в совершенно другую реальность. Полузабытая "Юдоль" - это рассказ Лескова 1892 года (цитата из него предпослана альбому на странице коллектива в соцсети), это Судьба, это "славянская карма", неотступная и молчаливая; это от нее пытался убежать сибирский кудесник Егор Летов, в исступлении заклиная: "Из земной юдоли - в неведомые боли - прыг-скок!". Но "Юдоль" "Сруба" - это совсем не то, от чего хочется бежать.
Все пять треков альбома отличаются - без малейшего преувеличения - великолепной самобытнейшей лирикой. Это стихи какой-то безвозвратно утерянной, почти фармакопейной (точнее, нетронуто-природной) чистоты. Совершенно лишенные малейших примет времени и эпохи, они создают - очень простыми словами и средствами звукописи - пугающие, но притягательные картины сумерек - сумерек русской природы и сумерек сознания, вырывающегося из оков "разума" куда-то в прекрасное языческое детство: