— Кого обманываем? — задал вопрос Пустову.
— Да разве только у нас такая картина? — отвел он взгляд в сторону. — Во всей Московской области десять лет тому назад было полмиллиона коров, получали два миллиона тонн молока. Сейчас и половины скота нет. Своего зерна намолачивали миллион с лишним тонн, нынче имеем крохи, в основном — фураж привозной. А зерно дорожает и дорожает, уже просят за тонну три тысячи рублей. Это мировая цена! Кто бы зарплату подтянул до мирового уровня? Ведь многим людям уже недоступны ни мясо, ни сыры, ни колбасы...
Это рядом-то с Москвой такое положение! А что в провинции? Знают ли о крестьянских бедах в Кремле? Конечно, знают, но каких-либо серьезных мер по возрождению русской деревни не принимается. Поток импортного продовольствия все возрастает и возрастает. Вся Европа сейчас взбудоражена так называемым "коровьим бешенством". В "черном" списке: Великобритания, Ирландия, Португалия, Франция, Германия, Швейцария, Бельгия, Италия, ряд других стран. А в Англии еще и ящур! Люди отказываются покупать говядину. И в это время Москва закупает ее у немцев 100 тысяч тонн! Как бы ни заверял господин Лужков, что это мясо совершенно безопасно, но я уверен: ни сам мэр, ни его семья импортную говядину есть ни за что не станут. Впрочем, как и другие высокопоставленные чиновники. Потребность Москвы в мясе — 600 тысяч тонн. Проверить всю продукцию просто невозможно. У нас даже нет таких лабораторий, в которых ветеринары могли бы сделать анализ на предмет губчатой энцефалопатии! Разве что в Казанском НИИ ветеринарии? Оборудование экспресс-лабораторий весьма дорогостоящее, и охотников покупать его за рубежом не находится. Опять вся надежда на русское "авось": небось, пронесет и на этот раз... Кроме России согласилась покупать говядину на Западе лишь Северная Корея, где, как известно, повальный голод. Какая разница, отчего умирать: от "коровьего бешенства" или от недоедания? Болезнь проявляется через 20-30 лет, и вполне возможно, что в будущем и Россию ожидает эпидемия. Ученые в недоумении: откуда напасть? Одни утверждают, что причиной заражения животных явилось скармливание скоту мясокостной муки, другие склоняются к мнению об инфекционной природе возникновения очага заболеваний, третьи высказывают версию: "коровье бешенство" — продукт секретных биологических лабораторий. Во всяком случае те эксперименты, которые ведутся нынче в западных странах по клонированию животных, созданию трансгенных продуктов, — понятно, добром для человечества не закончатся. Их уж полторы сотни таких продуктов: соя, рис, кукуруза, хлопок, тыква, огурцы, перец, яблоки, персики... Урожай, конечно, больше, нет спору. Но как это скажется на здоровье людей? Не случайно канадский профессор микробиологии Джон Фейган заявил: "Употреблять в пищу трансгенные продукты — все равно что играть в "русскую рулетку" всем миром..."
Казалось бы, при таком тревожном положении на мировом рынке продовольствия правительство России должно было в спешном порядке проинвентаризировать всю материально-техническую базу агропромышленного комплекса (что не удалось развалить за минувшее десятилетие) и уже к весне 2001 года создать все предпосылки для роста производства основных продуктов питания. Увы, посевная кампания премьера Касьянова и его министров, похоже, не волнует. На сев нет денег. Не слыхать и голосов защитников крестьян в Государственной думе.
Что ж имеет накануне посевной деревня? Парк тракторов в хозяйствах насчитывает 800 тысяч единиц. На каждые 100 гектаров приходится по шесть тракторов (в Канаде этот показатель вдвое выше, в США — вчетверо!). Тут надо еще учесть то, что 60 % техники давно пора списать как отслужившую положенный срок. Комбайнов имеется порядка 200 тысяч единиц, на 1000 гектаров посевов зерновых — по пять машин (в США — втрое больше, в Германии — вчетверо!). Отечественное сельхозмашиностроение, можно сказать, в руинах. Вот цифры статистики. В 1990 году было произведено 214 тысяч тракторов, в 1998 году — всего 9, 8 тысяч. Зерноуборочных комбайнов соответственно 65,7 тысяч и 1,0 тысяча. Кормоуборочных комбайнов 10,1 тысяча и 200 единиц. Картофелеуборочных машин выпускали 6,4 тысяч в год, сейчас — ни одной. Плугов 85,7 тысяч и 1,1 тысячи. Сеялок: 51,1 тысяч и 1,2 тысячи единиц. Если вспомним еще и о качестве поступающей в хозяйства отечественной техники, то работу крестьян на полях и фермах впору сравнивать с каторгой. Оно так и есть: каторга. В крестьянах напрочь убили всякое желание трудиться на земле, удерживает лишь то, что некуда больше податься. Мужик нынче не верит никому.