Таким же способом опознавался "пистолет Сусликова", который следствие суду не предъявило за отсутствием такового. Сусликов словесно описывал его, а Лебедев соглашался. Вообщем, согласие и здесь есть. Что еще есть? Есть два непригодных к использованию (по заключению экспертов) гранатомета, оставленных нападавшими на дороге. Другого оружия не обнаружено. Только стреляные гильзы. Какая связь между оружием, которое использовали нападавшие, и Сусликовым? Никакой. Нет оружия, нет отпечатков — нет связи. Одни слова. Ведомый опытным судьей от одного юридического капкана к другому, Сусликов сообщает такую массу подробностей и деталей, якобы имевших место при подготовке акции и начальной стадии ее осуществления, что просто диву даешься — для чего? Ведь этого никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть.
"Остановили одну из машин, — рассказывает Сусликов, — Михаил (второй участник акции. — ред. ) говорит водителю: "Подбрось нас, мы из специального подразделения "СКИФ", преследуем вооруженного террориста". "Я сам полковник милиции, — отвечает Лебедев, — что-то о таком подразделении не слышал". Тем не менее, двое в камуфляже и масках, вооруженные автоматами и гранатометами, садятся и полковник везет их в погоню за террористом. "Вы понимаете, — спрашивает судья, — что вместе с вами, насильно захваченный под угрозой оружия, оказался человек, которого вы подвергли смертельной опасности?". "Не было захвата, — возражает обвиняемый". "Поскольку потерпевший был в салоне своего автомобиля, вы считаете, что захвата не было, так? Ну, говорите, у вас же высшее образование, — взрывается судья, — вы же способны грамотно изъясняться!". При чем тут "высшее" — его у Сусликова нет, — судья, мягко говоря, сознательно допускает ошибку, зачем? А зачем мы называем майором младшего лейтенанта, когда тот требует предъявить водительские права. "Мы не собирались причинять ему никакого вреда, — говорит Сусликов, — водитель вез нас добровольно, он ведь сам согласился". "Хорошо, — говорит судья, — поставим вопрос иначе. Как вы думаете, было ли основание у Лебедева опасаться за свою жизнь, когда в машину сели двое вооруженных автоматами людей? Особенно когда вы достали пистолет? Вы ведь достали пистолет". "Да, наверное, было, — отвечает Сусликов, — об этом я, помнится, читал в его показаниях". Конечно, если рядом с тобой сидят двое с автоматами и гранатометами, и один из них достает пистолет, то полковнику в пору сильно испугаться. Такова логика судьи.
Вообще эта характерная фраза "как я потом узнал, читая в показаниях" часто звучит в ходе процесса как из уст обвиняемого, так и из уст свидетеля Лебедева. Полковника, как следует из показаний, высадили на соседней улице, указав, где в соседнем дворе оставят машину, поблагодарили за все и попросили не стрелять вслед. Правда, не заплатили за аренду, но кто мог предполагать, что за рулем будет полковник МВД. Никто не "обещал его изрешетить, в случае чего", заявил Сусликов, и что в его "лексиконе такие слова не используются". Лебедев такие угрозы не подтвердил. Конечно, не все так безоблачно, но сажая вооруженных людей спецподразделения, которые "гонятся за террористом", полковник мог предполагать, что ситуация может развернуться и в жестком направлении, но он — военный. Когда возникла ситуация и полковник понял, куда влип, угрозы не понадобились, они молча поняли друг друга. Вполне мужская ситуация и особенные тонкости излишни. Теперь общей опасностью для них явилась милиция, которая открыла огонь не по скатам автомобиля, а на поражение, расстреливая "джип" в упор. Но... — ни одной царапины.