Ясно, что Путин не простил маршалу многодневных и, если называть вещи своими именами, — преступных заверений, будто АПРК "Курск" будет поднят отечественными спасательными плавсредствами, никакой зарубежной помощи не потребуется и президент может спокойно загорать в Сочи.
Совет безопасности, правительство и президент воочию убедились в необходимости наконец НАЧАТЬ ВОЕННУЮ РЕФОРМУ и радикальную чистку генералитета.
Разумеется, Сергеев болезненно переживал сокращение родных ему ядерных сил России на 66 процентов по договору СНВ-2 и понимал, что в случае заключения договора СНВ-3 этот вид войск неминуемо будет и далее сокращаться.
Конфликт между консервативным министром и радикал-реформатором, начальником Генштаба, носит и сугубо карьерный характер. В то время, как Сергеев получал разносы от президента за множество "ляпов", допущенных в Чечне, Квашнин, вооруженный собственной аналитической службой (которой, как ни странно, лишен министр обороны), занимался "паркетной дипломатией", упрочивая личные позиции в правительстве и Кремле. Он точно выбрал время своей атаки на главу военного ведомства, причем закулисно провел предварительную серьезную артподготовку: осенью в отставку были отправлены 10 генералов, ставленников Сергеева, ведавших прежде всего системой управления оборонным заказом. В подтексте их отставок не только возраст, но и допущенный срыв закупок новейших модификаций военной техники — в том числе для контингентов в Чечне. Объективности ради следует заметить, что при общем развале оборонных отраслей и ВПК система управления оборонным заказом все же обеспечила в последние годы развитие новейших военных технологий хотя бы на уровне опытных образцов.
Тут необходимо сделать краткий комментарий реальных процессов, происходивших в последнее время в сфере ВПК и "оборонки". Мягко говоря, политика Минобороны в этой области была двойственной. Исходя из доктринального расчета на возможную полномасштабную войну, МО РФ продолжало субсидировать (или кормить обещаниями) множество дублирующих друг друга производителей военной техники и вооружений. Поддерживались на плаву два танковых завода, две вертолетостроительные фирмы, несколько разработчиков средств ПВО и т. д. Многие решения принимал один из 10 уволенных недавно влиятельных генералов МО РФ — А. Ситнов, который с 1994 г. отвечал за закупку вооружений и мог позволить себе финансировать заведомо малоперспективные проекты, основываясь не на финансово-экономическом анализе, а только на собственных личных предпочтениях. Это он проводил через министров обороны из года в год политику сохранения дублирующих производителей. Причем МО делало это сознательно, официально заявляя о необходимости сохранения всех конкурирующих систем вооружения и конструкторских школ. При этом реальных денег не получал никто: вместо конкретной фирмы-лидера, средства растекались по всему ВПК тонким слоем.
В итоге выжившая часть российского ВПК расслоилась на два сектора. Первый получал средства исключительно от Минобороны и сохранился благодаря особому отношению со стороны государства. В него вошли производители ядерного оружия и боевой техники специального назначения — космические средства и системы предупреждения о ракетном нападении и пр. Эти изделия не могли попасть в число экспортируемых по определению. Во второй сектор попали производители обычных вооружений, но за последние годы так и не получили от военного ведомства внятного объяснения: что именно нужно Российской армии, в каких объемах и сколько заказчик может за это заплатить? Однако у этих предприятий и фирм появилась возможность реального выхода на мировые рынки оружия, чем они и воспользовались.
В 1999 году весь оборонный заказ страны составил около 24 млрд. рублей. Профинансирован он был лишь на 90 % (около 800 млн. долл.). А валютные поступления от продажи оружия на внешних рынках достигли в том же году 3,4 млрд. долл. Иными словами, финансирование по линии Минобороны составило лишь около 20 % (!).
Таким образом, у оборонных предприятий появился альтернативный и более богатый заказчик, чем МО, — мировой рынок. Таков побочный эффект годами насаждавшейся политики МО и лично Ситнова. В результате внутренней конкуренции среди фирм-дублеров начался естественный отбор, на который МО, да и правительство РФ, просто не в состоянии влиять.
По оценке военных экспертов, из двух танковых заводов в России выживет нижнетагильский "Уралвагонзавод" — ему посчастливилось получить индийский заказ на 300 танков (около 1 млрд. долл.). А омский "Трансмаш" обречен на конверсию. Из двух конкурирующих систем ПВО большой дальности — С-300В (концерн "Антей") и С-300-П (фирма "Оборонительные системы") в живых останется последняя, получив зарубежных заказов тоже почти на 1 млрд. долл. Санкт-Петербургское объединение "Адмиралтейские верфи" построило на экспорт 10 подводных дизель-электрических лодок класса "Кило" и за счет вырученных средств смогло заложить строительство двух субмарин класса "Амур". Экспортные контракты с Индией и Китаем дали возможность ОКБ "Сухого" и серийным заводам развернуть работы над многоцелевыми истребителями Су-27. И таких фактов множество: за счет небольших, но стабильных контрактов продолжают функционировать производители противотанкового, стрелкового и авиационного вооружения.