И опять услужливая память переносит к диковинным исполинским утесам. Внутренняя Каруля. Затерянные, отрешенные от земного миры. "Ласточкины гнезда" бесстрашных аскетов, зависающие над бездной, поражают своей неприступностью даже видавших виды странников. Вот они — мистические бастионы самоотверженных отшельников-исихастов — делателей Иисусовой молитвы, связывающей и опаляющей наших злейших, беспощадных врагов — бесов.
Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного.
Сия краткая молитва — высочайшее богословие, покаянный плач кающегося грешника и живоносное дыхание души. На сей спасительной молитве основана вся внутренняя духовная жизнь. Она — надежнейшая благодатная защита православного христианина и вместе с тем его непобедимое оружие!
Богоносный старец Паисий в замечательной книге "Афонские Отцы" рассказывает о монахе Ефреме из Великой Лавры, который однажды молился по четкам во время полнолуния, перед великим Постом, и вдруг услышал крики большой толпы, собравшейся снаружи. Смиренный молитвенник вышел узнать, в чем дело, и увидел поразительную картину. Около трехсот встревоженных демонов слушали своего командира, а тот негодовал: "Монах, подобный скелету, вот уже несколько дней сдерживает нашу фалангу, и мы теперь не можем своевременно попасть в мир на праздничные вечеринки и пирушки!"
С предельной осторожностью двигаюсь вниз по узкой тропе-карнизу на борту подковообразной пропасти. Там и сям — на почти вертикальных стенах — зеленеют едва заметные террасы, заросшие астрагалом и фломосом. Поворот. Ныряю под густые кроны и прямо у самых ног вижу прочную деревянную лестницу. Спускаюсь. Тропу преграждает страховочный пояс, прикрепленный к двум небольшим деревьям. Над поясом, среди веток, белеет заламинированный лист бумаги с грозным предупреждением на трех языках: "Дорога крайне опасна! Не спускайтесь без пояса!"
Предостерегающая надпись сделана для гостей. Местные пустынники преодолевают этот страшный участок совершенно спокойно и без всякой страховки. Впрочем, известны случаи, когда люди срывались, и...
В точности следуя благословению верного сотаинника, надеваю снаряжение, осеняю себя крестным знамением и с замиранием сердца, на грани смертельного риска, начинаю спускаться по старинным цепям в зияющую бездну...
С камня на камень, с одного мини-выступа на другой, ощупывая их ступнями ног, всеми фибрами души ощущая экзистенциальную грань между жизнью и смертью...
Благополучно достигаю большого ржавого гвоздя, вбитого в скалу, говорят, еще в XIX веке! Затаив дыхание, отстегиваю металлический замок и защелкиваю его на новом участке цепи, значительно ниже первого. Продолжаю ошеломляющий спуск в обманчиво-манящую бездонность. Надо мной нависает мощное ребро циклопической оранжево-серой скалы, упирающейся, кажется, в самое небо. Звонкие голоса птиц в тесном, сдавленном скалами пространстве создают непередаваемый, головокружительный эффект...
Наконец, отвесные ступени. С облегчением, крайне осторожно, отстегиваю пояс. Шесть-семь шагов — и я в громадной пещере, где может разместиться целая рота. Когда-то в древности здесь подвизался кающийся разбойник...
Выхожу на боковой карниз и замираю в благоговейном созерцании. Далеко внизу виден изумрудный кусочек миниатюрной бухты. Периодически доносятся гулкие удары волн. Непрестанный таинственный вещий шум моря. С трех сторон меня окружают отвесные исполины внутренней Карули. С четвертой стороны вырез в скалистом монолите замыкает Сингитский залив. В недосягаемой дали, на противоположном берегу залива, заходящее солнце испускает из-за едва различимых гор Ситонии почти горизонтальные потоки света, окрашивающие скалы в феерические пурпурно-фиолетовые, багряно-рубиновые тона. Еще один вешний день уплывает в седую Вечность...
Да не привиделась ли в забытом кошмарном сне страшная реальность технотронного Вавилона?! Была ли вообще трагическая, предконечная эпоха, подобно тяжелым грозовым тучам заволакивающая дремучим мраком бытийный горизонт? И не мираж ли наш новый XXI век, становящийся все более напряженным, набухшим, выпуклым, — напоминающий сверхплотную материю, с колоссальной силой сжатую в некий молниевидный сгусток, в любой миг готовый рвануть каскадом судьбоносных, невиданных, разящих событий?!.