А.П. И все же у меня как человека, не входящего в элиту, но, тем не менее, достаточно пристально следящего за процессами, которые происходят в стране, возникает ощущение, что осуществляется довольно настойчивая, быстрая централизация. Централизация по захвату пространств, централизация власти, централизация информационных средств. То есть происходит возвращение к некоей достаточно ясной централистской модели. При этом возникает вопрос, подо что осуществляется эта централизация? Является ли это просто наведением порядка и прекращением разного рода хаоса, от которого невозможно жить ни стране, ни обществу? Либо это все-таки идет инвентаризация хозяйства, учет потенциалов под какой-то новый суперпроект? Ведь Россия, если она живет, живет только в масштабах огромных проектов, деяний, абсурдов. В ту десятилетнюю передышку, которую Россия прожила без проекта, она была, мне так кажется, беременна своим будущим. И если сегодня в стране нет лаборатории, в которой вынашивается новый проект, если очертания этого проекта попросту отсутствуют, то какой тогда был смысл в передышке?
Г.П. Во-первых, есть такая беременность — беременность ощущениями, она называется ложная беременность. Все говорят: поглядите, какая катастрофа — ну не может же из такой ломки не родиться великого будущего! А почему собственно? Россия не застрахована от абсурда, люди погибают и за пятак.
Второе в отношении вашего заявления. "Ну, мы тут не элита, мы просто так — ходим, наблюдаем". Сегодня это достаточно распространенная позиция — позиция перекладывания ответственности. Общество, так сказать, ждет свежих решений от похоронной комиссии… Вот и ваше издание по-своему ответственно за "статус кво". Ведь национальный проект предполагает широкое поле согласия ряда интеллектуальных групп, политических групп и деловых кругов вокруг какой-то стратегии развития общества. Однако правые (в московском, а не в мировом смысле слова) удалили левых с поля, а левые, в том числе и представляемые вами направление и газета, легко приняли позицию жертвы, безответственной и внесистемной. У страны было дырявое и фрагментарное поле, где у каждой из групп своя отдельная игровая площадка, и та гоняла по ней мячик под аплодисменты своих же фанатов. А в довершение абсурда "идейные" сторонники капитализма имели виды на "кэш", а со сторонниками бюджетного социализма рассчитывались кусками бюджета в Думе… Орвэлл отдыхает! Это как раз и сделало невозможным существование сегодня минимального, пусть даже уродливого, но единого для страны, форума — базы национального согласия. Пока не пришел Владимир Путин. Это гигантская проблема и для него, ведь форум общенационального проекта не может находиться в Кремле, в кабинете у президента!
Оттого технология сегодня в значительной степени господствует над целью, над идеей, и техническое сознание сегодня, безусловно, довлеет над творческим, продуктивным разумом. Все формы централизации, которые вы назвали, — это, в сущности, не закладка фундамента, а лишь подтягивание средств, инструментов, приструнка исполнителей; сама по себе ни одна из этих вещей не имеет ни малейшего стратегического значения. Разве можно сделать целью — "Всех подтянуть и приструнить"? Потом эти подтянутые с вас же и спросят: "Ладно, подтянулись — говори, что нам делать!" А не скажешь, сам пожалеешь, что подтягивал.
Все это пока — общественная атмосфера: общая усталость от псевдореволюции и стремление к норме, к обиходу, к порядку. Сегодняшнее состояние России не сильно отличается от того, что страна уже переживала в 20-х годах, после гражданской войны. Но и тогда стремление к единому порядку не имело единого смысла, и могло приобрести самый разный смысл — пока Сталин не дал ему свой пароль.
Сегодняшняя централизация — это поветрие, и поэтому она непрочна. Любой серьезный процесс может перенаправить эти частные стремления (они действительно централизаторские, но с очень разной начинкой) в одно или другое русло. Нынешний государственнический вектор может через десять лет дать разные варианты государства. Должно возникнуть видение основы нового государства, а не хаос пристроек к революционной руине. Для начала хорошо иметь понимание, что Россия сегодня — это проект, а не государственная данность и не общественный быт. Есть начавшийся десять лет назад и сегодня получивший новый импульс процесс национального самоопределения России; патриотический подъем — это его результат, а не наоборот. Россия возникает, но, строго говоря, у нас пока еще нет России. Мы еще даже не договорились и не доспорились между собой, что мы понимаем под Государством Россия. Если наши понимания вытащить "наружу" — в реальную политику — выяснятся пугающие вещи, вплоть до разного очертания национальных границ и мнений, кому Россия наследует как государство.