Поэтому Толстой считал, что по цивилизации нужно ударить религией. Если есть религия и есть мощные в своём влиянии религиозные деятели, тогда войн поменьше.
А.П. Он мог ошибаться. Потому что скорости таковы, что религиозные представления ввергнуты в эту скорость, и они тоже превращаются в стремление перешагнуть через человека.
Ш.А. Согласен. В моём представлении у него не было, кроме самого себя, собеседников. И он мучился, искал, заблуждался. Но это были заблуждения на таких орбитах
А.П. Поэтому, возможно, он боялся встретиться с Достоевским, который ему мог быть собеседником.
Ш.А. Да. Достоевский мог его ввергнуть в отчаяние. Хотя в те времена Эйнштейн говорил, что Гаусс на него произвёл большее впечатление, чем Достоевский. Почему? Наше психологическое ядро, если попытаться исходить из искусственного интеллекта и того, что сейчас есть, - прямая угроза человечеству. Но дело в том, что когда мы сбавляем скорости, Там их развивают. В борьбе за реальность идёт катастрофическая борьба, где устремляются с обеих сторон к разрыву. И при этом носители этих идей сами оказываются с раздвоенной психикой. Наверное, мы внутри себя пытаемся открыть наши бубенчики, а потом те бубенчики с нами что-то делают.
Эйнштейн считал, как и многие полагают, что чрезмерное вмешательство в мозг и, особенно, в пространство и время, недопустимо. Это врождённый инстинкт нашего сознания. В сознании мы агрессивные, а в подсознании мы ангельски хорошие. И он считал, что у каждого, кто влезет в суть пространства и времени, произойдёт некоторое
А.П. Помешательство.
Ш.А. Помешательство! За счёт искажения гена. И тогда всё, что ему в мире представлялось таким, представляется совсем другим. Как происходит ощущение, я не знаю.
Может, эта дорога вела-вела, и незаметно увела меня к деткам. Они выстреливают всё, как есть, искренние. Дети - единственные, кто не знает, что такое трудность. Старики здорово знают, что это такое, поэтому они осторожны, недоверчивы. Недоверчивы, потому что опытны. А детки не знают, что такое трудность, они думают: да я сейчас это сделаю.
У меня есть мальчик-сосед. Я шёл берегом моря и читал книгу, он спрашивает: дядя Шамиль, что ты читаешь? Я говорю: это трудно. А он: ну, что трудного? Там же всё написано. Всё просто!
Детки подпитывают. Мне кажется, дети, искусство, культура, поэзия возвращают нам утерянное после нашего рождения мамой чувство сверхподлиности. Если этого не происходит, идут размышления: а как пространство, время
А.П. Наверное, один из самых грозных вызовов, который стоит перед человечеством - его смертность. Вся человеческая культура, на мой взгляд, это стремление ответить на вопрос, возможно ли бессмертие? Размышления о смерти.
Биологические науки якобы размышляют о жизни, но они размышляют о смерти. О преодолении смерти через жизнь вечную. Религии все помышляют о смерти и о преодолении смерти - воскрешении. Центральная проблема бытия человеческого - смерть. Дети о смерти ничего не скажут. А старики много важного могут сказать. И если бы удалось вычерпывать из человека последнюю секунду, которую он проводит на земле, и эту секунду расшифровать, найти Гаусса, который мог бы разложить эту секунду на бесчисленное количество гармоник, мы бы многое узнали.
Ш.А. Вас надо сосватать в фундаментальные физики, поскольку там ставят именно эту задачу.
Считается очень важным, что смерть есть. Потому что, если бы мы были бессмертны, то не дорожили бы жизнью. Бессмертие аморально с точки зрения оценки жизни. Некоторые люди умирали, улыбаясь. Их считали со странностями. Но это психология отношения к смерти. В горах люди спокойно умирают.
Мне гораздо ближе человек из Африки, который влюбляется в какую-нибудь теорему, чем географически близкий. Географическая близость - она другая. Мы были в Австралии, и мой друг говорит: здесь аборигены, что тебе здесь интересно? Я сказал: они мне ближе по духу.
Там предлагали эксперимент: испытать, как удав завивал человека (по желанию того, разумеется), который считает, что он духовно самостоятельный. Мне чертовски хотелось провести этот эксперимент, и я на испытание это пошёл. Наверное, я духовно самостоятельный человек. И в Австралии представился случай этот интерес - так ли это - удовлетворить. А какая разница, какой индикатор: удав или что-то ещё? При желании человека в чём-то убедиться, по-моему, возраст особенного значения не имеет. Хемингуэй вот заходил в клетку льва. Легенды ходили о его смелости, но он-то знал, как он боится, и ему требовались доказательства его мужества.