В.Б. А вы, Игорь Ростиславович, всегда занимались чистой математикой, или были периоды, когда приходилось работать на прикладную математику?
И.Ш. Я всю жизнь занимался лишь чистой математикой. Я не уклонялся от чего-то, просто так вышло. И мне нравилась всю жизнь моя работа, именно то, что целью было появление какой-то новой мысли, а не практический результат?
В.Б. Вернемся к ХХ веку. Как менялся век? Какие направления господствовали в нем? Какие события определили его историю? Каким он виделся вам?
И.Ш. В моей жизни самое сильное впечатление — это, конечно, война. Помню, меня поразил совершенно загадочный поворот в войне. Он придает особый смысл и истории России, и существованию человека. Я помню чувство катастрофы в начале войны. Нас, аспирантов, студентов отправили рыть под Москвой противотанковый ров. Это было где-то за Можайском. Мы там рыли его месяца полтора. До начала немецкого наступления на Москву. Надо сказать, что немцы не пошли на наш ров. Им бы хана была, такой мы прекрасный ров вырыли… Но они шли прямо по Минскому шоссе. Орудийные разрывы были уже совсем рядом. Как-то нас подняли ночью, и мы пришли в Можайск, сели на один из последних уходящих поездов. Приехали в Москву. Помню, отоспался ночью, и утром решил поехать в университет, пришел к метро, не работает. Это был единственный день за все эти десятилетия, когда метро в Москве не работало. Я пошел пешком, встречаю знакомых. Меня спрашивают: "Вы их видели?" "Кого?" "Немцев”… Нам позвонили и сказали, что немцы вступили в Москву". Тогда я дружен был с таким же молодым и еще не знаменитым Рихтером. Он у нас жил дома в это время. Вечером мы пошли с ним погулять. Это был октябрь, на улицах темно и идут танки, но идут все на Восток. А утром уже началось какое-то бегство из Москвы — 16 октября. Ехали машины легковые, грузовые — все на Восток. И вдруг по радио сообщают: в 12 часов выступление Молотова. Жду выступления, в 12 часов сообщают, что выступление откладывается на час. А в час сообщают какой-то совсем иной приказ какого-то начальника, что замечена нерегулярная работа парикмахерских, бань, еще чего-то, и такого быть не должно, все службы должны работать… Что-то в эти часы или даже минуты изменилось в Москве и в стране, пошел откат в другую сторону. Мне кажется, этот день еще в истории недостаточно расшифрован и изучен. С него начался перелом в войне. И какой текст Молотов должен был прочитать? Сначала было чувство поражения, а потом уже отвоевывание потерянного. А вместе с этим и постоянная тяжелая работа, и голод, и гибель близких — годы войны все-таки для меня самые неизгладимые. И с позиций значимости событий — ничего рядом не поставлю. Тогда я понял, что, кроме числа мобилизованных солдат, количества боеприпасов и других зримых материальных вещей, способно материализоваться, стать реальным фактором духовное чувство, какой-то идеалистический порыв. И это и было в нашей жизни в годы войны. "Не в силе Бог, а в правде" — это же реализовывалось наяву. Такие идеи оказываются в жизни более существенны, чем материальные цифры…
Вторым важным для меня периодом в жизни был период после смерти Сталина. До смерти Сталина было такое чувство, что существующая жизнь, как к ней ни относись, будет на века. А после смерти Сталина уже вскоре возникло ощущение некой пластичности жизни, ее возможных перемен. Вдруг почувствовалось, что дальнейшее зависит и от усилий каждого из нас. Первое ощущение значения личности, от которой что-то может измениться. Я помню, стал гораздо более напряженно думать. Стал записывать свои мысли. Очевидно, из этих разрозненных записей разных людей и образовался первый самиздат. А потом уже пошли и публикации.