Министр. Бюджет школы — важная проблема, но в другом плане. Да, обнищали учителя, резко ухудшились питание и здоровье детей, большую часть детей школа в себя не вбирает — у нас уже выросло поколение, десятая часть которого отсеялась в начальной школе. Это — тяжелый удар по судьбам молодых людей и по человеческому потенциалу народа. Таковы общие социальные и экономические условия, в которые поставлена школа. И они, кстати, будут только ухудшены планами растянуть школьное образование до 12 лет. Однако главное — это не обеднение школы. Во время войны школа, как и все другие сферы жизни, питалась скудно. Но именно в той школе вырастали поколения, сделавшие СССР великой культурной державой. Важно изменение школы. Такое, при котором дети неимущих — а их в России большинство — или вообще отлучались от образования, или получали образование ухудшенного типа.
Так что давайте поговорим именно о реформе, то есть о планах изменения нашей школы. Поговорим о типе школы, о типе той культуры, которую она должна передать новому поколению. Новенький учебник на хорошей бумаге лучше потрепанного, перешедшего от старшего брата. Но гораздо важнее, что в нем написано. Если моему сыну дают учебник, извращающий историю России, подучивающий его возненавидеть своих предков, то мне неважно, что он на глянцевой бумаге. Для меня важно, что этот учебник — инструмент разрушения России. В школе проходит едва ли не главная линия фронта. Цель реформы школы — произвести в следующих поколениях замену культурного ядра нашего общества и таким образом изменить сам тип общества и тип человека. В какую сторону изменить — совершенно ясно из всего того, что мы видим и чувствуем на своей шкуре последние десять лет.
Корр. Под линией фронта вы понимаете линию противостояния двух частей общества — тех, кто желает такого изменения, и тех, кто этому сопротивляется?
Министр. Именно так. Чубайс, Греф, Кох — все те, кто стремится закрепить "завоевания" этих десяти лет, обязательно должны для этого сломать генотип нашего общества, а значит, изменить тип школы. Оппозиция объединяет тех, кто считает дела этих "реформаторов" губительными для России. Мы сопротивляемся этой реформе и предлагаем проект модернизации нашей школы так, чтобы не повредить генотип России, не допустить разрушения и замены ядра нашей культуры. Это — суть конфликта по поводу школьной реформы. Остальное — детали и вопросы техники.
Корр. Чтобы понять суть этого конфликта, нам надо в самых грубых чертах определить, какой тип школы мы имели и какой тип школы пытаются устроить в России реформаторы. Давайте опишем эти два образа.
Министр. Да, это надо сделать — именно в главных чертах. Но для этого надо определить и типы культуры, которые стоят за двумя типами школы. Давайте пойдем шаг за шагом от того момента, когда возник тот новый тип "школы буржуазного общества", который хотят взять за образец для России наши реформаторы. Этот момент — период буржуазных революций и становления современного городского общества Запада. Вопрос этот прекрасно изучен в западной педагогике, так что нам домысливать ничего не придется.
Итак, школа средневековой Европы была тесно связана с христианством и с университетом, также выросшим из богословия. За ней стояла культура, которую принято называть "университетской". Ее главный принцип — целостное видение мира, отраженное в дисциплинах. Освоение этого образа мира идет по восходящей, согласно логике развития самой культуры. Ученик как бы проходит этапы становления человечества. С обучением сопряжено воспитание — передача иерархии ценностей. На выходе из этой образовательной системы — личность, нагруженная свободой воли и ответственностью, обладающая целостным представлением о мире и умением мыслить. Цель этой школы — "наставить на путь".
О такой школе Ницше писал, что она "не имеет более важной задачи, как обучать строгому мышлению, осторожности в суждениях и последовательности в умозаключениях". В.Гейзенберг, много размышлявший о школе, добавил: "Образование — это то, что остается, когда забыли все, чему учились". В чем же он видел главное? В том, что школа передает "способность обращать всякую проблему в принципиальную", то есть способность упорядочить мозаику опыта.
Новое буржуазное общество нуждалось в школе для "фабрикации" человеческой массы, которая должна была заполнить как обезличенная рабочая сила фабрики и конторы. Из такой школы, как теперь говорят, должен был выйти "добропорядочный гражданин, работник и потребитель". Для выполнения этих функций и подбиpался запас знаний, котоpый заpанее pаскладывал людей "по полочкам". Эта школа отоpвалась от унивеpситета, возникла "мозаичная культуpа" (в пpотивовес "унивеpситетской"). Возник и ее носитель — легко манипулируемый "человек массы", наполненный "нужными" сведениями.