Аббревиатурный вирус проник даже в поэзию. "Наша классика Пушкин и АКМ", — говорит Марина Струкова, лучшая поэтическая представительница современной литературы. О поэтических эпигонах и говорить не стоит.
Ничем не оправданный оптимизм либерально-демократических перестройщиков сказывается в замалчивании опасностей, грозящих русскому языку. Патриотическая печать закрывает глаза на эти опасности, из-за угла грозящие русской культуре и всей России. И реформаторы-перестройщики отнюдь не зевают. Пока русские люди ловят ворон, Греф и Чубайс "чинят мину под фортецию правды" (так выражался Петр I). Они, то есть чубайсы, уже припасли нам жилищную реформу. Реформу-катастрофу. Но людей успокаивают. Дескать, не надо паники. Что им стоит "отреформировать" и язык русский? Пока разговоры только об орфографии, но и с ее помощью можно сокрушить язык. Безобидная болтовня в печати — это дымовая завеса. Тихой сапой проникли в наш быт и более опасные вещи. Людей приучают думать и чувствовать по-новому, то есть не по-христиански и не по-русски, а по-демократически. Имеются в виду скрытый цинизм, тайная похабщина, внедряемые в головы и сердца журнальной и газетной публикой. Начинали наши враги с анекдотов, а докатились до открытой похабщины. Поглядите страницы "Московского комсомольца", так любимого многими москвичами. Уже и человеческие страдания, смерть, горе родных и близких осмеяны журналистами этого толка! Задача их проста и коварна: всех приучить к тому, что в похабщине нет ничего дурного. Чтобы не возникал у читателей даже позыв к полемике, чтобы отсечь с ходу любой спор на эту тему! (Об этом вражеском способе я говорил еще в 1971 году.) Позвольте использовать собственную цитату: "В самом деле, стоит кому-то заявить, что слово Останкино склонять совсем не обязательно, как открываются прекрасные возможности для полемики. Полемика в данном случае не нужна, спорить абсолютно не о чем, но я уже участник полемики, я участник спора, следовательно, незаметно для себя признал правомерность и жизненность спора". На мой взгляд, такой способ называется провокацией. Не надо к этому слову никаких кавычек! И приучили ведь товарищи из "Московского комсомольца" с помощью этого метода даже яростных патриотов, даже депутатов-политиков, чуть ли не к мату приучили! Теперь уже почти никто не стыдится таких выражений: "наша партия не будет ложиться под..." и т. д. Не замечают многие, и даже порядочные, журналисты, из какого лексикона подобные выражения. Соревноваться с мадам Новодворской продолжает Хакамада (тоже мадам). Не только порядочные газетчики, но и приличные писатели уже не стыдятся пользоваться проституцкой лексикой. Не будем тыкать пальцем в определенные места. Искусились даже иные писатели, великолепные знатоки русского языка...
Скажут: это сатира. Я не могу отнести к сатирикам Николая Васильевича Гоголя, но Михаила Евграфовича Щедрина почему бы не кликать сатириком? Скажите, много ли похабщины у Салтыкова-Щедрина, а уж на что едок и зол. Так что дело совсем не в сатире. Мне представляется, что русский мат — этот наш национальный позор, этот ядовитый, стегающий всех подряд бич не достоин ни любого, уважающего себя литератора, ни любого газетчика. Но газетчики, может, потому и циничны, что им хочется стать писателями, а писатели оттого и похабны, что им хочется выглядеть не хуже Гоголя. Не знаю, не знаю... Наверняка полемисты вспомнят тут А. С. Пушкина. Кто-кто, а Пушкин-то знал, что чужебесие не приводит к добру. Однако же Пушкину до московских дамочек весьма и весьма далеко — это, во-первых, во-вторых, он искренне всю жизнь каялся за грехи ранней молодости, а царь простил ему даже богохульство. Так что ссылка на Пушкина тут не годится. Даже превосходный стилист Хемингуэй для русских тут не пример. Это ведь он называл обычную физическую близость противоположных полов великим и ничем не заменимым словом "любовь". Мы, русские, пользуемся этим словом в молитвах...
Подумаем на досуге, к чему или к кому приравнял человека Нобелевский лауреат? Вовсе не сравниваю таланты всемирно знаменитых литераторов, сравниваю мировоззрение православного Пушкина с менталитетом западника и протестанта. Слово "любовь" у Пушкина звучит чаще, чем слово "свобода". Так же ли часто звучит слово "свобода" в католических и протестантских молитвах? Этого я не знаю, т. к. не знаю католического и протестантского молитвословия. Но можно предположить, и без точного подсчета: у реформаторов-то только и на слуху эта самая "свобода"...