Возомнив себя прокурором эпохи и став советником губернатора (хотя что может посоветовать ректор убогого вуза, которому недавно, неизвестно за какие заслуги, присвоено звание университета?), Романов, что называется, без мыла лезет во все местные газеты. Добчинский был хорош для Романова, когда шел на некоторые уступки этому партократу. "Большой ученый" очень переживал, если без его ведома обнародовались острые материалы. Как правило, после этого Романов начинал канючить, мол, его надо предварительно информировать. Попытки бесцеремонной цензуры парламентскому корреспонденту Добчинскому надоели довольно быстро, и он стал поступать по своему усмотрению. Независимость вышла ему боком.
"УДУШИЛИ" И "ВЕЧЕРКУ"
Когда Александр зарегистрировался кандидатом на пост главы города и в депутаты городского и областного Законодательного собраний, внимание к его персоне резко усилилось. Словно по мановению опытной руки интригана, в магнитогорских газетах стали печататься гнусные заметки. Обвинили Добчинского в продажности московским толстосумам. К этим примитивным "разоблачителям" присоединились седовласые профессорши Шулежкова и Полякова, они докатились до прямых оскорблений. Оголтелая критика Добчинского сказалась на результатах выборов — Александр занял второе место. Зато команда Рашникова сумела заполонить городское Собрание, теперь там почти сплошь металлурги-начальники. Что выиграли от этого горожане? Вскоре после выборов им удвоили квартплату, проезд в городском транспорте, подорожали и другие услуги. Некоторые политологи считают — получив желанную власть, новые хозяева города не знают, что теперь с нею делать.
Об этом и рассказала "Вечерка". Всего двухтысячным тиражом. Но даже этот негромкий голос правды гремел набатом в ушах местных начальников. Ни на минуту не забывали они, что Добчинский не сломлен, он все так же энергичен и честен.
И тогда к нему применили небывалый прием — в один день 11 апреля генеральный директор ММК Рашников, его замы Морозов, Маструев и председатель совета директоров Егоров подали в суд исковые заявления о защите чести, достоинства и деловой репутации. Первые лица крупнейшего в мире комбината смертельно обиделись, что "Вечерка" назвала их "новорусскими" металлургами и "серогвардейцами". Свою честь они оценили в 450 тысяч рублей. Затем другие фигуранты из команды Рашникова и мэра подали еще иски. И работа "Вечерки" была парализована — Добчинского и его единственного корреспондента (нештатного) затаскали по судам.
По сути своей — это политические процессы. На иных заседаниях личную честь и достоинство металлургических чиновников отстаивали аж четыре адвоката. Договора с этими юристами комбината "генералы", конечно же, не заключали, первые лица ММК, построившие в Хуторках шикарнейшие коттеджи, видимо, поиздержались и не нашли деньжат, чтобы оплатить услуги адвокатов. Получается, что "генералы" действуют на халяву, за счет акционеров, да и горожан (ведь четверть акций ММК пока что принадлежит государству). Вот и решили слегка разжиться за счет нищих журналистов.
Жрецы местной районной Фемиды вздрогнули, когда сюда поступили вельможные иски. Представляете, "сам" Рашников подал! Впервые за 70-летнюю историю ММК первое лицо официально озаботилось собственной честью и деловой репутацией. Незабвенному Ивану Харитоновичу Ромазану такое и в голову не приходило. Уж его, бедного, в перестроечные годы изрядно "клевали" за экологические упущения, а он не обижался. Первым из магнитогорских руководителей стал приезжать в редакцию к Добчинскому и терпеливо отвечал на возмущенные вопросы горожан. А тут... На душе у барана смертельная рана, оттого что бараном назвали барана....
Боже, какую чушь несут на заседаниях оппоненты Добчинского! Слово "предприниматель" отождествляют со словом "нувориш". А бизнесмен, по их понятиям, это быстро разбогатевший жулик. На полном серьезе цитируют Войновича, словоблудно рассуждавшего о писательском уровне (соплеменников?), который "ниже канализационного"... Слушаешь иного титулованного филолога, и ощущаешь себя отнюдь не в королевстве кривых зеркал, а в чеховской палате № 6. К примеру, "новорусская" профессорша Моисеевна, работающая в "педе" у Романова, договорилась до того, что слово "дерьмо", которым она обозвала Добчинского, — вполне нормальное, невинное выражение, ведь президент Путин на весь мир ляпнул вполне уголовно: мол, надо "мочить в сортире". Ссылка на очередного гаранта конституции убедила судьиху (признавшуюся, что она принципиально не читает даже газет!), что русский язык ударно развивается (благодаря президентам или уголовникам?), в нем появились новейшие нормы. Стало быть, отныне "дерьмом" можно называть любого из нас?