В этом диалогическом поле кипит жизнь не только текста, по и самой современной литературы. Если этого нет, если произведение литературы проводят непрочитанным, не осмысленным, не поднявшим дискуссию, то создаётся иллюзия, что и его - как значительного явления - нет. Да и сам современный литпроцесс воспринимается как весьма сомнительное явление. В силу этой иллюзии в общественном сознании время жизни литературного произведения всё больше приближается к журналистскому тексту. Основное и принципиальное различие только в объёме.
Журналист Михаил Бударагин выразил общее умонастроение человека, интересующегося литературой, но находящегося вне литсообщества, а потому его читательское мнение может вполне рассматриваться за объективное и типичное: "Текст сегодня живёт от дня до недели. Хороший роман Сорокина "Теллурия" вызвал всплеск интереса, но через два месяца о книге никто не вспомнит. А ведь Сорокин один из лучших писателей в России. Я погружён в литературный процесс как читатель. Я не понимаю, какой смысл власти заниматься писателями, которых всё равно никто не читает, и читать не будет уже никогда" (http://tass-analytics. com/opinions/1134).
Собственно, Бударагин говорит именно о той скоропостижной смерти современного произведения, что и приведённый выше Алексей Татаринов. Получается, что жизнь книги сейчас воспринимается лишь в промежутке отрезка чтения. В то время как традиционно развертывание художественного произведения происходит в читательской реакции на его, в каждом акте прочтения, осмысления и истолкования. Вместо этого мы имеем образ скоропортящегося и одноразового продукта.
Едва ли бы кто-то отважился сказать о жизни "от дня до недели" применительно к другим видам искусства: изобразительного, кинематографа, музыки. Купил, к примеру, диск с новым альбомом той или иной группы, прослушал, проявил к нему свой интерес и выкинул на помойку. Дичь какая-то Этот диск может крутиться месяцами в проигрывателе и не надоесть, а наоборот, всё больше раскрываться. Никто не будет помышлять о его быстрой смерти. Однако относительно современной литературы мы рассуждаем, как о комплекте одноразовой посуды.
Конечно, здесь сказывается то, что чтение книги - это, помимо всего прочего, большой труд, на который сейчас лишний раз мало кто будет решаться. Но всё-таки надо говорить о том, что ушла традиция отношения к книге, как к чему-то крайне важному. Рыночные механизмы отформатировали не только её, но и отношение к ней, вплоть до переживания её полной ненужности: "какой смысл власти заниматься писателями, которых всё равно никто не читает, и читать не будет уже никогда"
В писатели у нас сейчас назначает рынок, литературу у нас формирует издательская политика, "шапки" раздают премии - всё это понятно. "Хороший" роман - это тот, который на слуху, - Сорокин, "Теллурия". Назвать как-то другой - малоизвестный - нужна смелость, да к тому же тебя попросту не поймут.
Всё это объективные вещи. Нашей современной литературе необходим такт реальности. Чёткий взгляд на своё реальное положение в обществе. Она должна осознать свой нерыночный характер и перестать подстраиваться под эту логику. С бега ей необходимо перейти на размеренный шаг, на подтормаживание процесса для его осмысления, выходить на стимулирование общественной дискуссии.
Иначе, на самом деле, "какой смысл"?..
Кое-что о Памеле
Анастасия Белокурова
23 января 2014 0
Культура Общество
"Спасти мистера Бэнкса" (США, Австралия, Великобритания, 2013, режиссёр - Джон Ли Хэнкок, в ролях: Эмма Томпсон, Том Хэнкс, Пол Джаматти, Джейсон Шварцман, Колин Фаррелл, Энни Роуз Бакли, Рут Уилсон, Брэдли Уитфорд, Б.Дж. Новак, Лили Бигхем)
1961-й год. Памела Линдон Треверс (Эмма Томпсон), создательница историй о Мэри Поппинс, находится на грани банкротства. Этот печальный факт заставляет женщину принять предложение от Уолта Диснея (Том Хэнкс) посетить Голливуд и продолжить двадцатилетний разговор о создании фильма по её знаменитой книжке. Но писательницу пугает сама мысль, что "её Мэри" появится на экране в неподобающем виде - а как ещё могут изобразить леди-совершенство предприимчивые американцы? Разумеется, сделать примитивной, заставить петь и танцевать. Но чопорная англичанка всё ж прибывает в Лос-Анджелес и включается в работу. Над картиной ей приходится работать со сценаристом Доном ДаГради (Брэдли Уитфорд) и композиторами братьями Шерман - Ричардом (Джейсон Шварцман) и Робертом (Бенджамин Новак). Первым делом Треверс требует, чтобы фильм был исключительно игровым. Затем высказывает претензии практически по всем пунктам сценария. Дисней пытается обворожить англичанку американским размахом и даже лично устраивает ей экскурсию в Диснейленд, но писательница остаётся непреклонной и все больше погружается в пучину воспоминаний о своем детстве в Австралии. В те времена, когда её ещё звали Хелен Гофф и она была счастлива общением с её очень хорошим, но крепко пьющим отцом (Колин Фаррелл). Постепенно выясняется, что между прошлой жизнью маленькой девочки и её последующими книгами есть прочная связь.