К сожалению, многие приходят к патриотам просто потому, что не знают, куда пойти. А многие, скажем честно, потому, что так называемые "либералы" их к себе не пустили — из-за низкого уровня образования и культуры, как правило. Такие "союзники" резко снижают художественный и интеллектуальный уровень патриотики. К тому же они нестойки: их выбор не был сознательным. Убеждён, патриотизм — это не "культурный собес", куда прибиваются все сирые и убогие, но высшее проявление духовных и интеллектуальных сил человека.
Валерий СДОБНЯКОВ .
Расскажите о своих корнях, родителях, преподавателях. Кто из профессоров МГУ оказал на вас особое влияние?
Александр КАЗИНЦЕВ.
Я рос среди книг. В нашей семейной библиотеке было несколько тысяч томов: дореволюционные издания Пушкина, Фета, Блока. Советские собрания классиков, книги по искусству, мемуары. В десять лет я просил отца взять меня с собой в научный зал Ленинки. Детей не пускали, отец говорил: "Оставить не с кем". В четырнадцать я обходил букинистические магазины в поисках мемуаров. Литература, которую теперь называют нон-фикшн, всегда интересовала меня больше и представлялась куда занимательнее, чем романы.
Моя матушка всю жизнь писала стихи. Неплохие, на мой взгляд. В 40-е—начале 50-х она посещала знаменитую литературную студию при издательстве "Молодая гвардия". Среди завсегдатаев были Семён Гудзенко, Александр Межиров, Наум Коржавин, звавшийся тогда
Манделем. Мой отец, крупный чиновник авиационной промышленности, тоже был не чужд искусству.
Я окончил литературный класс школы при Академии педагогических наук. Поступив в МГУ, целыми днями сидел в Горьковке — университетской библиотеке, чьё собрание книг не слишком уступало Ленинской, но было не так прорежено идеологической цензурой. Там я прочёл поэтов Серебряного века, русских философов — от Николая Бердяева до Льва Шестова, книги отцов Церкви. Не жалею, что променял факультет на библиотеку. В 70-е годы на журфаке оставалось не так много настоящих профессоров. Настоящими я называю тех, кому посчастливилось слушать дореволюционных лекторов. Хотя и у нас были выдающиеся преподаватели: Дитмар Розенталь, автор хрестоматийных учебников по русскому языку, Анна Абрамович, замечательный лектор, автор учебников по стилистике, Эдуард Бабаев, знаток поэзии XIX века, друг Анны Ахматовой, — у него я писал диплом, Галина Белая — мой научный руководитель в аспирантуре.
Мог бы стать академическим учёным. Но тогда бы не пришёл в журнал. А без "Нашего современника" моей жизни не представляю.
Валерий СДОБНЯКОВ.
Вы начинали как критик. Много писали о русских классиках. Я помню ваши статьи в журналах "Москва", "Наш современник". Они действительно выдавали в вас человека, склонного более к академическому, спокойному и углублённому анализу литературного процесса, чем критика, стремящегося "засветиться" в обсуждении произведений текущей литературы, о которых говорят все. Хотя и подобных обсуждений вы никогда не избегали. И всё-таки, не эта ли ваша основательность, погружённость в мир отечественной классики была причиной, что вас пригласили работать в самый русский литературный журнал?
Александр КАЗИНЦЕВ.
Полемической энергии, Валерий Викторович, мне всегда хватало. Сергей Сергеев, бывший и.о. главреда журнала "Москва" вспоминал, как он познакомился с моим творчеством: прочитал статью "Простые истины" (был 1983 год), где я спорил с дюжиной критиков одновременно и вышел победителем! Другое дело, что и тогда, и, особенно, сегодня темперамент у нас путают с крикливостью. Тут, конечно, вне конкуренции телевидение: кто громче всех орёт, тот и прав. Но и литераторы стараются не отстать. В самом начале моего пути я высказался о подобной манере, напомнив коллегам, что критика — не драка, а диалог. Именно так я озаглавил статью, опубликованную в "Литературной газете".
Такая позиция оказалась близка выдающемуся русскому критику и мыслителю Вадиму Кожинову. Вадим Валерианович поддержал меня в начале 80-х и рекомендовал в "Наш современник". Позднее, в предисловии к моей книге "Россия над бездной", Кожинов подчеркнёт: "Злободневность, постановка самых животрепещущих проблем сочетается в его произведениях с широким пониманием всего исторического развития России и мира".
Вадима Валериановича самого не раз обвиняли в академичности, суховатости… Да, Кожинов писал обстоятельно и доказательно, но сама постановка проблем в его статьях была революционна, а зачастую и провокативна. Его работы о славянофилах, о Достоевском вызвали оживлённые дискуссии, а в последнем случае и крутые оргвыводы ЦК…