Попиха, как называли в деревне председательшу сельсовета, умело командовала сносом хаты Морозовых. Это по ее воле в село вошли утром, как танки, бульдозеры, собрались рабочие, взялись крушить дом. Хозяйка деревни вершила свою волю. Деревенских мужиков, осуждавших всю эту операцию по дворам, Попиха ни во что не ставила. Ее друзья — офицеры-летчики, пилоты с соседнего аэродрома. "Ну вот подожди, — не унимались мужички, — вернутся Морозовы, они тебе покажут!" Но Попиха только смеялась. Что? Шоферюга этот бродяжий вернется? Да он ничего мне не сделает. Надо было от дома никуда не уходить, а то взялся по стране мотаться, вот все и потерял.
А Анатолий Морозов в это же время мерз под машиной. Это в Подмосковье та осень выдалась лишь дождливой, а там, на Дальнем Востоке, в октябре уже ударили первые морозцы. Разница во времени в СССР велика: когда под Москвой ломали средь бела дня родительский дом, на БАМе, где водил свой "зилок" Анатолий Морозов, уже была холодная ночь. Старый проверенный "ЗИЛ" не ко времени сломался и теперь виновато глядел фарами на коченеющий зимник. Водитель лежал под его железным нутром, замерзшими пальцами ковырял трансмиссию и силовую установку, силился привести в движение машину, груженую стройматериалами. В те минуты у него еще и схватило сердце, морозом пробило легкие. Водитель умирал под машиной от боли, не мог выбраться из-под грузовика и прощался с жизнью. Он и не знал, что это его сердце за восемь тысяч километров чует, как по бревнышку раскатывают родной дом. Слава Богу, ехали мимо мужики, остановились, увидели больного, отвезли в больницу. Тогда, еще не зная о происшедшем в родной Чапаевке, Анатолий Морозов решил, что пора возвращаться домой. И то сказать, сорок пять годов за плечами... Достаточно оттрубил для пользы Родины Морозов. По ее зову ездил восстанавливать порушенный страшным землетрясением Ташкент, работал на самосвале, потом строил БАМ… Пора было отправляться в родную деревню.
Мать к тому времени уже полгода, как померла, о чем он и не знал, а отец погиб еще в войну под Сталинградом, так что рос Толя без отца. По совести да по закону — надо было Е. Н. Поповой, председателю местного сельсовета, найти после смерти хозяйки дома ее сына, сообщить наследнику об опустевшей избе на улице Калинина, 1. Тем более, что и искать особо не надо было: вся деревня знала, что он работает на БАМе. Председательша решила вопрос проще. Тогда как раз нарезали на огороды для офицеров, а летчики с аэродрома в соседнем Новом Городке давно просили сельсовет Чапаевки выделить землю. Можно было найти участки и на пустырях, но Попова решила отдать двор Морозовых, поделив его на несколько частей. Для этого и сносили дом. Не позаботились даже связаться с БТИ — сделать заключение, что дом в аварийном состоянии и снос необходим. Хотя дом-то был совсем не аварийный — соседи помнят, что изба у Морозовых была еще крепкая.
Когда Анатолий приехал в деревню, соседи встретили лишь словами: "Где ж ты был?.." Уже три офицера из авиаполка вовсю обмеряли участок...
Огороды, конечно, вещь нужная, но, как ни крути, в Чапаевке свершилась несправедливость. Без предупреждения наследника, без заключения комиссии БТИ самоуправно уничтожили имущество гражданина. Несправедливость вершилась не тихо, не таясь, на виду у всех. Морозов мог бы махнуть рукой, смириться, покинуть снова родной край уже не как доброволец-герой, а как изгой. Ведь сколько таких же русских мужиков сегодня бродят по стране, согнанные с земли! Но он решил во что бы то ни стало вернуть себе свое, добиться торжества закона. И началось его хождение по мукам… Вот уже четырнадцать лет добивается правды Морозов. Обращается во все инстанции, к разным большим и малым чиновникам, изливает им свою беду, ожидая, что они скажут и в чем помогут. Свою проблему, как лакмусовую бумажку, с мужицкой скрупулезностью прикладывал он к душам и власть предержащих, и именитых борцов за справедливость. Как они себя покажут в конкретном деле?
Милиция откликнулась на свершившееся в Чапаевке быстро. Участковый милиционер Киричук примчался на участок в своих "жигулях", приказав Анатолию сесть в машину и ехать в отделение. Никакого ордера, никаких удостоверений. Когда же Морозов отказался, Киричук, рассказывает Анатолий, просто ударил его под дых, потом коленом в бок, свалил с ног и, сковав наручниками руки, запихал в машину. Отвез мужика в отделение, отнял паспорт и трудовую книжку и бросил Морозова в камеру, приговаривая, что, мол, пока не откажешься от земли и дома — документы не отдам. Морозов сбежал из-под стражи, долго пробирался полем и через лес, страшась погони. Лил проливной дождь, он поскальзывался на мокрой траве, падал в лужи, петлял по лесу. На платформе Чапаевка сел в электричку, доехал до Москвы…