Теперь свое отношение к несправедливости пришлось показать московским чиновникам, к которым обратился Морозов за помощью. Тогда еще был Мособлсовет, куда и обратился Морозов в первую очередь. Долго думал Совет, посылал запросы в прокуратуру. Благодаря этому в конце концов заявителю вернули паспорт и "трудовую". Без этих документов Морозов скитался по столице, как бомж, прятался от милиции по подвалам, по квартирам знакомых. Когда в облсовете должны были обсуждать, в разделе "разное", вопрос Морозова, кто-то из чиновников запретил охране впускать в здание Анатолия. Но охранники все-таки пропустили: "Иди, отец, скажи им!". Совет большинством постановил восстановить в правах Анатолия Морозова, обязать местные власти Чапаевки вернуть участок, возместить ущерб от разрушения дома. Но потом секретарская мышиная стая по-своему оформила протоколы, и на бумаге в постановлении вместо "обязать" оказалось "предложить". Ни к чему никого не обязывающая формулировка. На "предложение" Попиха начихала. Так что филькина грамота, которой снабдили Морозова депутаты, ему ничем не помогла. Прокуратура тоже писала бумаги, чтобы Морозову вернули и землю, и дом, но на месте на них реагировали по-прежнему: никак.
Мужики в Чапаевке рассуждают просто: вся проблема в том, что у Морозова нет денег. Будь он олигарх, давно бы приехали в деревню судебные приставы, спецназ в черных масках, заставили бы местную власть выполнить закон, судебное решение, волю прокуратуры и областной власти. А раз нет у Морозова денег, так нечего ему и соваться, не для него и вся эта ельцинская демократия с правовым государством, и вся эта путинская диктатура закона…
Морозов и его беда до сих пор остаются проверкой на совесть, на сочувствие простому человеку для многих депутатов и чиновников исполнительной власти. В свое время ему обещались помочь депутаты Верховного Совета, но вскоре Парламент и сам попал под огонь — настоящий, танковый, и парламентарии больше не могли никому помочь. Потом его проблемами занимались депутаты Госдумы, пытались помочь Астраханкина, Апарина. Посылали к Морозову грамотных юристов, сами приезжали на место порушенного дома. Целая комиссия приезжала в Чапаевку, делала заключение в пользу Морозова, но эффекта не было, как и раньше. Местным властям не указ даже мнение Думы, запросы депутатов: теперь, мол, не те времена! Местные баи уверовали в свою безнаказанность и всевластие, не всякий депутат с ними справится. Виктор Алкснис, депутат от округа, в который входит Чапаевка, кому Морозов помогал на выборах, обещал решить его проблему. Виктор Имантович ведь и стал депутатом от Одинцовского района именно благодаря таким агитаторам, как Морозов, которые, поверив ему, поддерживали в выборную кампанию. А теперь помощница Алксниса написала, что, мол, требования Морозова на участок и возмещение ущерба от разрушения его дома неправомерны. Помощница, сказали Анатолию, писала эту бумажку с подсказки консультанта администрации области Наместникова, того самого, что был прокурором Московской области, когда Киричук безнаказанно лишил паспорта гражданина Морозова, а Попова творила свой беспредел. Он и тогда, похоже, реагировал на попытку борьбы против несправедливости, творимой в Чапаевке, как на буйство крестьянина, не согласного с волей властей. Для него, видимо, Морозов и есть бунтовщик, опасный человек, неадекватно реагирующий на действия власти, под которой экс-прокурор подразумевал, конечно, себя и своих киричуков.
Много раз обращался Морозов за помощью к известным людям из оппозиции, подходя к ним на митингах, на партийных собраниях, получал в ответ обещания, но дальше все тоже шло по-прежнему. Враги Морозова все посмеиваются: "Что ж тебе твоя партия не поможет, ты ж на все митинги ходишь, на баррикадах стоял в 93-м, на выборах агитируешь…" Что им ответить?
А участок в Чапаевске так и не был занят. Офицеры-летчики, которым хотели его передать, наткнулись как-то на Анатолия. "Что ж вы делаете? — спросил бывший водитель. — Совесть-то у вас есть?!" Совесть у офицеров была, от земли они отказались. Как можно будет растить здесь картошку, лук да огурцы, собираться с друзьями, жарить на вертелах куриные окорочка, если вдоль ограды будет ходить законный наследник? Чему можно научить вот так своих детей? Офицеры-летчики не стали брать на душу грех. Но не все. Полковник Егорников не погнушался, приобрел участок. Построил здесь баню, но дом пока не строит. Уже сколько лет периодически наезжает с семьей да с друзьями, обозначает присутствие. Мужики деревенские говорят: не строится, потому что боится. Знает, дескать, что неправдой эта земля отнята, думает, если построит дом, неровен час — сожгут ночью. Поди учили его в академиях, что земельный вопрос — самый горячий, с него все войны начинаются...