Нацболы на башне — причуда Совенко.
Я презираю людей, покорившихся мрази,
все понимают, боятся отмыться от грязи.
Слава оплевана, наши надежды убиты —
Вражеской кровью смывают такие обиды!
Митинги: Боже! На что эти толпы похожи —
Стадо! Пылают лужковской милиции рожи.
Люди спецслужб — записные ораторы наши,
лидеры в черном — объекты для перепродажи,
мы без оружия — нищие злые кликуши.
Вот я — поэт, что мне делать, пропащие души,
вновь миражи создавать над помойкою мира?
Где моя Вера.., Россия.., валькирия.., лира?
ВНЕЗЕМНАЯ ОХРАНА
За кого-то свеча среди храма,
за кого-то друзья без души.
У одних — внеземная охрана,
у других — выкидные ножи,
у других — своя наглость шальная,
покупного закона стена.
А сильна ли моя внеземная,
если Русь на земле не сильна?
Если долю мою разделили,
не заметив — настолько мала,
если дом мой — сияние пыли,
что рассеяна ветром была?
Всякий выскажет низкую волю
и ударит последним в бою…
Предал Бог, если русские боле
не хозяева в отчем краю?
Но душе оскорбленной известно
перед битвой Звезды и Креста:
если мы — против армии Бездны,
значит, Небо за нас! Как всегда.
Не могучая песня бурана…
Не высокие зори во мгле…
То идет внеземная охрана
правду править на Русской земле.
[guestbook _new_gstb]
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 39 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
zavtra@zavtra.ru 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Юрий Лощиц, Иван Уханов ВЫСТРАДАТЬ И ВЫСТОЯТЬ (Беседа русских писателей)
Иван УХАНОВ. Юрий Михайлович, вы, автор исторического романа "Дмитрий Донской" и книги "Гончаров", прекрасно понимаете, с какой осторожностью нужно относиться к историческим документам. Не ангажировать, не "раскручивать" на свой манер архивные сведения, не то можно сбиться на субъективность и даже на фальсификацию. Задолго до выхода вашего романа о Донском у читателей имелся роман с аналогичным названием. Что подвигло вас на создание нового Дмитрия Донского?
Юрий ЛОЩИЦ. Меня, признаться, тоже озадачивало, когда писал свою книгу о Дмитрии Ивановиче Донском, обилие романных версий и трактовок исторической личности как таковой. На то время у нас уже было два романа о князе Дмитрии — С. Бородина и М. Рапова. А к 600-летию Куликовской битвы появилось еще три. И вот читаешь: у одного романиста князь Дмитрий малограмотен, к тому же неоправданно жесток (велит казнить зодчих московского белокаменного Кремля). У другого романиста преподобный Сергий Радонежский (даже вспоминать о таких фантазиях как-то неловко) сожительствует с матерью юного Дмитрия. И так далее… Вообразим себе прилежного и доверчивого читателя, который бы взялся все это подряд перечитывать, — представляете, какая у него будет каша в голове!
Поэтому моя задача была в том, чтобы усмирять свое воображение, и в том, чтобы избегать всяческих домыслов, даже и самых невинных. Я ведь все-таки не роман писал (хотя книга однажды и переиздавалась в "Роман-газете"), а биографию, к тому же в серии "Жизнь замечательных людей", где приняты четкие критерии достоверности и следования выверенным историческим источникам.