Олег ГОЛОВИН
[guestbook _new_gstb]
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 43 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
zavtra@zavtra.ru 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Олег СИДОРОВ ГВАРДИИ РЯДОВОЙ СТАНИСЛАВ РОСТОЦКИЙ (Памяти классика отечественного кино)
Станислав Ростоцкий умер от сердечного приступа в ночь с 10 на 11 августа за рулем автомобиля, на котором он спешил в Выборг на открытие кинофестиваля "Окно в Европу". Такую смерть обычно называют легкой. Как награду за праведную жизнь. Но "умирать легко" — всего лишь утешительная метафора. Боль утраты не заживает ведь долго, порой — никогда. Если осознаешь невосполнимость этой утраты. Уход Ростоцкого — из разряда таких потерь. Не только для родных, близких, не только для кинематографа, но и для миллионов простых людей — зрителей, для которых фильмы Ростоцкого были высоким духовным камертоном.
Поэтому они и отдавали ему первенство — почти каждый его фильм был среди лидеров проката. Они называли его фильмы "Лучшими фильмами года" по итогам опросов самого массового киножурнала "Советский экран". Они писали ему мешки писем, в которых признавались в любви и выражали несогласие, поддерживали одних героев и негодовали в отношении других. Они чувствовали всякий раз свое родство с ним. И вот оно оборвалось...
НА УЛИЦЕ ЭЙЗЕНШТЕЙНА
Судьба так распорядилась, что всю жизнь Ростоцкий прожил с именем Эйзенштейна. Как с иконой. Он даже жил в доме на улице, названной в честь великого советского режиссера.
Он впервые прикоснулся к миру кино и заболел им, когда в пятилетнем возрасте увидел "Броненосец "Потемкин". Конечно, тогда имя режиссера ему ничего не говорило, и он представить не мог, что когда-нибудь познакомится с мэтром мирового кино и будет под его строгим взглядом постигать суть режиссерской профессии. Тем не менее, так все и произошло. Сначала светловолосого тринадцатилетнего паренька отыскали в школе и пригласили на пробы к фильму "Бежин луг". "Хорошо смеется", — написал на фотопробе Стасика Ростоцкого Эйзенштейн. Однако поработать на площадке вместе им тогда не удалось в силу разных причин. Но Ростоцкий уже всерьез задумался о кино и спустя некоторое время напросился к Эйзенштейну в гости. Ему было шестнадцать, и со всей юношеской категоричностью он изложил свои планы на ближайшее будущее: "Я согласен чистить вам ботинки, мыть посуду, бегать в магазин, если за это вы будете меня учить". Эйзенштейн рассмеялся, но согласился. Правда, не за гуталин. Несколько раз в неделю Ростоцкий приходил к Эйзенштейну в дом и они беседовали по три-четыре часа кряду. Говорили о Золя, Бальзаке, которых нужно было прочитать в полном объеме, о французских импрессионистах, о музыке Равеля и Дебюсси, о японском искусстве. И конечно, о русской культуре. Эйзенштейн был убежден, что без глубоких и разносторонних знаний кинорежиссуры не бывает. Это Ростоцкий запомнил навсегда и всю жизнь следовал завету Мастера.