Представляется весьма символичным, что президент РФ Б.Н. Ельцин предпринял первую открытую попытку государственного переворота ровно через два месяца после инаугурации и вступления в должность Билла Клинтона - 20 марта 1993 года.
Появление Ельцина на российском телевидении с указом об "особом порядке управления страной" (ОПУС), предполагавшим роспуск Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ, спичрайтер президента Клинтона Джордж Стефанопулос называет в своих мемуарах "первым реальным кризисом" для новой американской администрации. Перед Клинтоном и его командой стояла дилемма, от решения которой во многом зависело дальнейшее развитие не только российско-американских отношений, но и сугубо внутренних событий в России. Возобладала следующая точка зрения. По словам Стефанопулоса, "может быть, Ельцин действовал вне рамок новой конституции (Стефанопулос ошибается: до принятия "новой" конституции в России оставалось еще 9 месяцев. - А.Д.), но казалось, что он делает это во имя демократических реформ". Специальный советник госсекретаря по связям с бывшими республиками СССР (впоследствии заместитель госсекретаря и основной архитектор отношений с Россией) Строуб Тэлботт "настоял" на том, что "Ельцин был единственной лошадью реформаторских сил" в России.
Результатом совещания стала следующая уродливая формула, официально озвученная Стефанопулосом на брифинге 21 марта 1993 года: "Мы поддерживаем демократию и реформы, и Ельцин - лидер движения реформ". Иными словами, нет Бога, кроме "движения реформ", и Ельцин - пророк "их". Тем самым администрация США полностью солидаризировалась с Ельциным и дала ему санкцию на государственный переворот. Не получилось в марте - получится через полгода.
Отношение правящей элиты США к первой попытке конституционного переворота в России было отражено в заголовке передовицы "Нью-Йорк таймс" 22 марта 1993-го: "На баррикады с г-ном Ельциным"? Cам Билл Клинтон пишет в своих мемуарах, что наблюдал речь Ельцина о введении ОПУСа по одному из телевизоров, установленных в Овальном кабинете Белого дома. По другому в это же время транслировалась игра в баскетбол между университетскими командами из Нью-Йорка и Арканзаса, родного штата Клинтона. "В обоих случаях, - пишет экс-президент, - были команды, за которые я болел". Очень образное сравнение
Переворот 1993 года и расстрел Верховного Совета РФ широко освещались американскими СМИ. В период с 22 сентября по 5 октября только в одной газете "Нью-Йорк таймс" вышли порядка полусотни статей и материалов. Уже первая, опубликованная 22 сентября 1993 года, статья в "Нью-Йорк таймс" "Противостояние в Москве: США поддерживают действия российского лидера по преодолению кризиса" содержит деталь, не совпадающую со сформулированной впоследствии официальной картиной событий. По сообщению репортера газеты Элейн Сциолино, ссылающейся на заявление тогдашнего госсекретаря США Уоррена Кристофера, об указе № 1400 в Белом доме узнали не из новостей, а "за час до" ельцинского выступления по телевидению 21 сентября 1993 года. Жители России еще были в полном неведении относительно того, что они услышат с телеэкранов в 20.00, а российский МИД уже услужливо сообщил эту информацию послу США в Москве Томасу Пикерингу, а также послам Великобритании, Франции, Германии, Италии, Канады и Японии.
Сразу после 17-минутного телефонного разговора с Ельциным, состоявшегося через 20 минут после ельцинского выступления по телевидению, Клинтон сделал официальное заявление о том, что он "полностью" поддерживает президента России. Более точно заявление Клинтона звучало следующим образом: "При демократии (сам) народ должен принимать окончательные решения по вопросам, находящимся в центре политических и социальных дебатов. Президент Ельцин сделал свой выбор, и я его поддерживаю полностью".
Первое предложение явно не состыковывалось со вторым. В 1990 году "(сам) народ" избрал верховную законодательную ветвь власти, распускать которую президент был не в праве. Единоличное решение Ельцина о разгоне Верховного Совета и Съезда народных депутатов и о назначении новых парламентских выборов, "полностью" поддержанное Клинтоным, не имело ничего общего с демократией.
По словам Клинтона, он "почти со вздохом облегчения" воспринял обещание Ельцина провести в декабре новые "свободные и справедливые" выборы "во имя демократии" и "обеспечить этой осенью мир, стабильность и открытый политический процесс". Клинтону вторили его коллеги по партии. Джозеф Байден, лидер демократов в Сенате, через 15 лет избранный вице-президентом США, со всей ковбойской прямолинейностью назвал президента России "единственной лошадью, на которой (нам) можно ехать".