— Раз, раз, раз!
Выставляется звук на сцене у двух микрофонов. И еще одного на длинном шнуре, переносного — в руке служебного помощника брата Николая, молодого парня с манерами выпускника культпросветучилища. Тоже при галстуке и в строгом черном костюме два микшермена за пультом в просцениуме.
Действуют только особы мужского пола. Женщины к службе не допускаются.
Подготовка к обряду ведется молча, роли отработаны, все знают свое дело. И ровно в десять из глубины переполненного зала, из народа, спускается по проходу к эстраде "главный районный надзиратель" брат Тофик Мансурович, как его представил староста Олег.
Сзади меня трогают за плечо. Одна из сводниц шепчет:
— Сейчас мы петь будем. Возьмите текст. Я наизусть знаю.
Книжка со стихами у меня в руках. Преступление? Опять приходит спасительная аналогия со Штирлицем. В конце концов я к тому же и репортер. Профессия просто обязывает.
— Дорогие братья и сестры! — смиренно произносит со сцены "районный надзиратель" с внешностью советского бухгалтера. — Сегодня с речью перед вами выступит брат Олег из Фрязино. А теперь споемте вступительный гимн.
Микшермены выводят фонограмму фортепьяно. Все встают и поют: "Будьте тверды и непоколебимы".
Стою, подпеваю и прислушиваюсь. Аккомпанемент сделан роскошный, в четыре руки, все подводки к доминантам "просечены" для понятности терциями. Можно и не укладывать голос в ноты, фортепьяно стройность композиции берет на себя. Ты только текст выдавай нараспев.
Слова попсовые. Чувствуется — подстрочник. Секта действует в 18-ти крупных странах. Музыка, фонограмма везде одна, а слова на соответствующем языке. Сегодня, в этот момент, учитывая часовой пояс, поют такой же гимн братья и сестры на Украине и в Египте. Через час встанут и запоют в Польше, Греции и республике Чад. Затем в Германии и Израиле. И так далее.
Жизнь вечная в том,
Чтобы знать тебя,
Бога Иегову,
И кого ты послал — Иисуса Христа.
Ни религиозного чувства, ни экзальтации, ни тем более кликушества не видать на лицах. Головы опущены. Смотрят в песенник. А кто помнит наизусть — тот зажмурился. Кротость. На сцене развернут плакат: "Ты ведь можешь себя очистить, стоит только тебе захотеть. ( Марк 1.41)".
Пение закончено. Все сели. У микрофона — брат Олег из Фрязино.
От него распространяется атмосфера, чем-то напоминающая университет марксизма-ленинизма, особенно если обратить внимание на старательно списанный из методического пособия (и его мне подсунули сердобольные сводницы) доклад. Да и сам брат-докладчик, в пресловутом костюме с галстуком, постноликий, похож на активиста принудительного образования 80-х годов прошлого века.
И вполне светскими аплодисментами разразился зал в одобрение брата Олега из Фрязино.
И я похлопал, осмелев, совершенно убаюкав совесть доводом о том, что ведь езжу в метро вообще с кем попало. А тут — люди добрые. Однако верхнюю пуговицу на рубашке все-таки застегнул, чтобы крестика было не видать. Это после того, как узнал из прений, что, по мнению сектантов, Христа распяли вовсе и не на кресте, а на обыкновенном бревне.
Опять встали, опустили головы, опять поем под четырехручное переложение для фортепьяно: "Невозможно, чтобы Бог мог солгать".
Затем районный надзиратель, невзрачный и довольно унылый Тофик Мансурович, объявляет дискуссию.
Снова дружный шелест страниц по залу. Теперь у каждого в руках журнал "Наблюдатель" за октябрь месяц. Свежий. В нем статья под заголовком "Делай добро и не унывай".
Брат Николай на сцене у бокового микрофона (бэк-вокал) за чтеца. Слежу по тексту. (Журнальчик тоже подсунули мои знакомые дамы-агитаторши). Все абзацы в статье пронумерованы. Внизу каждой странички, в рамочке, вопросы по номерам. Брат Николай читает, к примеру, следующее: "Как Свидетели нашего Бога мы находим радость в исполнении его Воли". Все старательно следят глазами за текстом. Удивительное старание, прилежность и дисциплина даже у детей, а их, возраста младших школьников, навскидку — около сотни в зале.
Когда брат Николай закончил озвучивание абзаца, со сцены, от центрального микрофона (соло), брат Тафик Мансурович зачитывает вопрос из вопросника.