Александр Проханов — крушитель старых мифов, великих, могущественных, но, как великаны с острова Пасхи, уже никому не нужных, кроме историков и туристов. Этих мифов десятки. И они слетают с Белосельцева один за другим, как одежды. Оставляя его нагишом в чужом и страшном мире. Как жить человеку, если у него потеряна вера в государство, строй, былые идеологии, в окружающее общество? Строить свой индивидуальный рай? Уткнуться в мир семьи, в лоно любимой женщины и ничего вокруг себя не видеть? Так пытались делать еще герои "Белой гвардии" Булгакова, и также неудачно. Индивидуальный рай вне общества, вне своего народа невозможен. Из прекрасных идиллических псковских воспоминаний Белосельцева вырывает колючая действительность. Последний миф, миф об индивидуальном рае тоже лопнул, подобно всем другим. Но, признавая печальные итоги дня сегодняшнего, Александр Проханов уповает в высший замысел человека. Да, он голый и босый, но он жив, и его ждет новое Крещение. Бездна подождет.
Мистический реалист Александр Проханов становится знаковым художником нашего времени.
Владимир БОНДАРЕНКО
[guestbook _new_gstb]
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 40 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
zavtra@zavtra.ru 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Илья Кириллов ПРОЗА РИСКА
Сказать казенную фразу, что новый роман А.Проханова производит "глубокое впечатление", право слово, ничего не сказать. Нет, роман вызывает чувство, близкое к шоку, по крайней мере, сегодня, в том литературно-идеологическом контексте, в котором он появился.
Как публицист, редактор оппозиционной газеты Александр Проханов противостоит конкретному политическому режиму в конкретной стране. Как личность, как художник он видит в этом режиме только звено во всемирной цепи событий, предвосхищающих новую мировую религию, невиданное порабощение духа и плоти. Еще многое скрыто словесами, традициями, старыми представлениями, стереотипами — не всем дано узреть новый образ. Но сколь же магичен и омерзителен он, если сознание прозорливого художника полнится мистическим ужасом, апокалиптическими, душераздирающими картинами?..
Природа его распри с новым укладом в России есть природа религиозная; не понимая этого, невозможно понять феномен Проханова. Не понять любви, ненависти писателя, воли к сопротивлению, из которых вырастают колоссальная работоспособность и новая невиданная эстетика.
Несколько мифов было брошено в свое время на укрощение бунтарского духа подлинной русской литературы. Был создан миф об однобоком, слишком усеченном, излишне благородном отображении действительности всей предыдущей русской литературой, что иные области жизни она не в состоянии освоить.
Миф о ценности книг, где форма превалировала бы над содержанием, детективное начало над поисками смысла жизни и истины, где внимание к высоким порывам души сменилось бы подглядыванием за пороком, человеческой низостью. Стоит ли говорить об устремившихся в эти бреши за премиями и славой Ерофеевых и Астафьевых, Сорокиных и Улицких...