Наконец, в высшей точке своего восхождения Белосельцев не различает среди бытия уже самого человека и неба, и звезд, не ведает ничего, кроме Рая и бессмертия сейчас и здесь, повсюду и вечно.
..Но все это слишком высоко и слишком рано для меня. Когда-нибудь и я войду в черную реку своей зимы, вступлю в крещенские морозы своей старости. А пока мы еще повоюем!
Денис ТУКМАКОВ
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 48 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
zavtra@zavtra.ru 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Андрей Фефелов ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ФАНТОМ
Парадоксальный контекст романа Александра Проханова "Господин “Гексоген" заключается в том, что последовательный государственник, "последний солдат империи", редактор радикальной национал-патриотической газеты написал, по сути, антиэтатистское произведение.
Главный герой Проханова, отставной генерал КГБ Виктор Белосельцев, "проходя сквозь века и страны в обличье всех рас земных", сжился с идолами и богами земной цивилизации, сполна платил им дань, и, видимо, для того, чтобы однажды, на исходе своих дней, в дождливых осенних сумерках, оглянувшись, с изумлением узреть мокрое и скользкое пепелище, оставшееся на месте сожженного пантеона.
Одним из поверженных, обуглившихся идолов является в прохановском романе идея государства.
Государственный механизм здесь представлен в виде каскада заговоров, провокаций и преступлений. Кровавой нитью тянутся темы смерти, тления, страданий и деструкции — все это связано с государством.
Его символами в романе являются дерево, на котором вместо плодов развешаны разорванные части человеческих тел; разъятая и иссохшая мумия Ленина, с которой в секретной лаборатории стекает ядовитый химический раствор; написанный на Западной стене храма библейский змей, проевший сердцевину мирового яблока.
Напрасно был "подставлен" учитель Питер, чей "форд" разнесла бомба на далеком шоссе в Мозамбике, ведь "красная империя" рухнула, не оставив и следа своего влияния на юге Африки.
Напрасно было уничтожено цветущее селение в Кадарской зоне Дагестана — ведь таинственный Избранник, ради которого была принесена эта жертва, лишен субъектности, он — не более чем "солнечный зайчик", пущенный на поверхность исторических вод.
Напрасно была убита семья русского пророка Николая Николаевича в октябре 1993 года — ведь, наклевавшись человеческого мяса, державный орел вовсе не воспарил в небеса, а тяжело рухнул под ноги банкира Зарецкого, который вольготно расположился в Кремлевских палатах.
Не случайно, что в романе явным апологетом государственной идеи выступает никто иной как больной, полуразложившийся, окруженный ворами и временщиками кремлевский властитель. Верховный Истукан пытается оправдать кровавые преступления идеей государственной пользы, но его слова звучат неубедительно.
Прототип такого государства, разумеется, не в небесах. Не заоблачный град отражается в сложном узоре града земного. Это подземный мир — мир, испещренный штольнями, скважинами, тайными гробницами и перевернутыми, стремящимися к центру Земли колокольнями, прорастает в образе существующего государства на поверхность. Поэтому его символы пусты, властители мертвы, а верные жрецы его впали в безумие.
Если к этому прибавить еще существующую в романе тему неведомого Избранника, то прохановское произведение можно трактовать в ключе канонической эсхатологии. За образами прохановской прозы незримо стоит тема последнего антихристова царства, в котором нет места праведникам.