Баллада о Кольке Куликове, названная сакраментально — "Поле Куликово", написана в годы самой яростной русской смуты. Написана исключительно по-сырневски: одновременно ясно и тайно. Ясно по точным признакам исторического времени, художественно ярко обозначенным, по любовно выбранным образным средствам для характеристики Героя нового Поля Куликова и … тайно по финальному магическому или даже гипнотическому обращению к Герою: "И не думай, во веки не думай…" Однако же ясное здесь явно превалирует над тайным (читай над безысходным): "Сожалеть об утраченном поздно… И куда на подмогу пойдешь? На единственном поле колхозном, как положено, вызрела рожь. Еле слышен, развеян по воле гул мотора — гляди и гадай: Может, это последнее поле? Может, это последний комбайн?… Весь в пыли, не растерян нисколько — и откуда сыскался таков? Без обеда работает Колька, без подмены трубит Куликов. Ветер сушит усталые очи, на семь верст по округе сорняк — к ночи Колька работу закончит — так задумал — и сделает так".
Нет, никуда нам не деться от этой "несжатой полоски одной". Только вот что делает с ней Сырнева — это последнее колхозное поле и последний колхозный комбайн вместе с Колькой Куликовым, она возводит на героический пьедестал — она — одна из тех первых в русской литературе на рубеже веков (Проханов—Шипилов—Сырнева—Верстаков), кто ставят сегодня памятник непосрамленному русскому социализму в диком поле перестройки, где "на семь верст по округе сорняк".
Итак, Сырнева — воительница. Но Сырнева же и воинственна. Правда, эта воинственность того высокого духовного порядка, который не имеет ничего общего с девичьим милитаризмом, каким часто грешит наша молодая женская поэзия. Она воинственна органично и генно — с той мерой внутренней доброты и свободы, которую мы можем ощутить сегодня только при виде васнецовских "Трех богатырей". Это ее пращуры, ибо ее тайная свобода исходит из пушкинского: "Во всем будь пращуру подобен".
И если Васнецов, о котором неподражаемо точно сказал Вадим Эвальд: "любит Россию и русских такими, какими они были", то Светлана Сырнева, словно постояв у "Витязя на распутье", идет любить их такими, какие они есть сегодня — сейчас. Она идет их научать. Учить. И не стыдится этой, только ей одной свойственной, учительской интонации.
Еще в раннем стихотворении "Родина" (нельзя не заметить, кстати, как со строгостью именно русской советской школы выбирает она названия своих стихотворений: "Родина", "Прописи", "Поле Куликово", "Село Совье", "Капитанская дочка"…) Сырнева нашла название и предназначение своей поэтической судьбы: тайная любовь. "Есть у тебя дети для славы, есть у тебя дети для гордости, много их: благослови! А надо мной слезу урони в горести: я у тебя — дитя для тайной любви" . Обратите внимание: не дитя тайной любви, а дитя для тайной любви. "Так и продержимся мы, чтобы не вызнали, не обнаружили нашу высокую связь. Есть нам одно: обменяться взглядами издали, тайной любовью светясь".
Нет, не случайно гораздо позже появится столь значимый Пушкинский венок Светланы Сырневой. Сия Капитанская дочка из Вятки глубоко восприняла "тайную свободу", единственно верно объяснив ее для себя "тайной любовью".
Однако же, как известно, нет ничего тайного, что не стало бы явным. И в моменты таких откровенных истин Сырнева никогда не кокетничает, как это часто случается в женской поэзии, где очевидно желание показать как краешек кружевной оборки — краешек некоего знания, которое на поверку окажется совсем недорогого стоит. Большой поэт уж если знает что-то наперед, то непременно точно знает. Так, например, случилось с Виктором Верстаковым — рыцарем русско-афганской трагедии: "Вы слышите, как мы поем там, в цинковых гробах? Ты видишь ли, как мы идем? — мы не свернем, Аллах! И все-таки — Аллах акбар, Аллах акбар, друзья!" Случилось 20 лет назад. И как отозвалось сегодня!
А вот у Сырневой: "Кто обманом, злом, кто честным трудом полагает жить, отведя беду. Но случится час — и сгорит твой дом, и повалит смерч дерева в саду. И своей судьбы ни один народ не предрек еще, да и как предречь: мировых стихий самовластный ход в недоступной нам вышине течет".