В обозримое время снова возникнет большое разнообразие народов и народностей. Многие из них хотят иметь свою государственность: каталонцы, баски, шотландцы. Моя давняя секретарша вышла замуж за каталонца и живёт под Барселоной. Раньше меня удивляло, что её дочка почти не говорит по-испански — только по-каталонски. Мне это казалось каким-то этническим кривлянием: у них есть мировой язык — испанский, а они говорят в детсаду и в школе на каком-то диалекте. Но теперь я поняла: это новый тренд.
В чести будут народные культуры. Во всём мире растёт интерес к ним. В Австрии люди охотно носят народные костюмы. Притом в народном костюме имеются свои моды, определённая динамика, развитие — значит, это не просто этнографическое воспроизведение, а нечто живое. Руководительница художественной самодеятельности (в Подмосковье) рассказывала, что повысился интерес к фольклорным ансамблям, дети охотно разучивают народные пляски. В школе нашего посёлка преподаётся предмет "народная культура", и он вызывает интерес.
Всё это явления одного ряда.
Экономика нового средневековья
От экстенсивного развития, свойственного капитализму, человечество перейдёт к гораздо более экономному ресурсосберегающему хозяйству, свойственному докапиталистической эпохе.
Хозяйственная деятельность не ради прибыли, а ради удовлетворения потребностей свойственна не только Средневековью, но также и социализму. Это гораздо более экономный и ресурсосберегающий способ жизни, чем капитализм. В Средние века люди стремились создавать вещи, которыми можно пользоваться очень долго, если повезёт — всегда. Существование средневековых ремесленных гильдий, которые регулировали выпуск товаров, контролировали качество и не допускали к этой деятельности чужаков, отсутствие конкуренции — всё это напоминает социализм с его плановым хозяйством. Плановое хозяйство — это безусловная необходимость в условиях ограниченности ресурсов.
Весьма вероятно, что существенно замедлится так называемый прогресс, который сегодня представляет собой простое перемалывание ресурсов в погоне за прибылью. Жизнь, без сомнения, будет гораздо более простой, лишённой материальных излишеств. Прекратится безудержный и во многом смешной консумеризм, свойственный нашему времени. Люди, как в Средние века, будут жить мыслями о Боге и духовных вопросах, а не самоутверждаться всё более затейливым потреблением. В современном капиталистическом мире вещи должны быть краткого срока жизни, чтобы они ломались и скорее заменялись другими. Известный философ Александр Зиновьев верно сказал, что идеалом современного человека-потребителя могла бы быть труба, в которую с одной стороны засасываются товары, а с другой они со свистом вылетают прямиком на свалку. Современное человечество уже не может себе позволить столь расточительного отношения к ресурсам.
Чрезвычайно важно вот что. Сегодня экономика — это главная составляющая жизни. "Экономизм" всей жизни — важнейшее свойство Новой истории. В этом смысле марксизм с его приматом экономики суть концентрированное выражение всей эпохи Нового Времени, её духа и стиля.
Чем люди живы?
В жизни, которая идёт на смену, главной будет духовная, религиозная составляющая. Хозяйственная жизнь будет вестись только для удовлетворения потребностей людей, а не ради прибыли. Так, собственно, и было на протяжении столетий или даже тысячелетий в традиционных, докапиталистических обществах. Возникновение хозяйственной деятельности ради прибыли — тектонический сдвиг в истории человечества. Об этом хорошо и подробно рассказал Вернер Зомбарт в известной книге "Буржуа". Он постоянно подчёркивает, что в докапиталистческую эпоху люди "ходили на ногах", вели хозяйство ради удовлетворения потребностей, а центром жизни была религия. У каждого социального слоя, сословия был некий образец, как ему следует жить и к чему стремиться. Вот люди и стремились достичь этого предписанного образца и не выходить за его пределы. В новой жизни люди снова встанут на ноги.
Где родился — там и пригодился
Будущее общество перестанет быть текучим, как сегодня. Сегодня человек — это пылинка, несомая ветром, ни к чему не прикреплённая, не являющаяся членом никакого коллектива. Сегодня разрушаются последние места прикрепления человека — семья и профессия. Сейчас всё больше людей принадлежат к так называемому прекариату — некоему постпролетариату, не имеющему ни профессии, ни внятного занятия. Семьи тоже постепенно разрушаются — стихийно или специальными усилиями, вроде ювенальной юстиции, пропаганды извращений.