Новый альбом вышел при поддержке аж трёх лейблов. По типу альбома "Музыка для бирж" - это составная пластинка, которая делится на две или даже три части - собственно, "Невидимая рука рынка", также необычная работа "Oil& gas colony" и бонус "Regresium". Пластинка вполне "циклотимичная", но и оригинальная, результативная по части поиска.
"Программа альбома состоит из десяти полистилистических композиций на стыке таких жанров, как "post-industrial", "minimal(ism)", "dark ambient", "experimental" и "downtempo". Магистральная линия - соединение "сакрального" и "футуристического", сочетание литургической атмосферы и электронной музыки в рамках вышеупомянутых стилей. Отдельной частью стоит двадцатиминутная электроакустическая сюита "Oil & Gas Colony" в пяти актах. Партии вокала, классических струнных, духовых и перкуссионных инструментов были записаны внутри купола заброшенного радиолокатора - углепластикового шара диаметром 20 метров с уникальной акустической средой. Эта монументальная работа повествует о злокачественной природе сырьевой экономической модели в современной России".
Наверное, нельзя сказать, что стратегия Cyclotimia открыта для любой аудитории. Для интересующихся привлекателен баланс между содержанием и звучанием. Музыка наполнена различными идеями, аллюзиями, образами, но не задавлена. Она одновременно обволакивает, увлекает и беспокоит. Cyclotimia незаметно заставляет работать воображение слушателя. Композиция "Космополис" - возможно, отсылает к фильму Кроненберга, где мир капитализма обрушивается в хаос; "Golem, Inc" - исследует вопросы Норберта Винера, как кибернетика сталкивается с религией; "Bethel" напоминает о библейском месте, где было поставлено изваяние золотого тельца. Специфическая религиозность современного мира очень интересует Cyclotimia. Вспоминается афоризм Корчинского: "Экономика - это съездил в Турцию, привёз, продал, кинул, заработал. А если это эмиссия ценных бумаг европейского банка, то это не экономика, а мистика". И это нехорошая мистика.
"The Invisible Hand of Market" - саундтрек к миру, где людей и ангелов заменили биржевые индексы, а картинки и цифры практически вытеснили слова и идеи. Капитал вышел на какой-то неподконтрольный уровень экспансии. Та самая "рука рынка", о которой некогда вдохновенно писал Адам Смит, приобрела уж совсем причудливые черты. Она не только шарит по карманам, но фактически держит за горло.
Но в тотальности этого мира явственно чувствуются его непрочность, иллюзорность.
Сияй, Россия!
Марина Алексинская
23 октября 2014 0
Культура
Большой театр, «Лебединое озеро»
19 сентября Большой театр в честь открытия сезона 2014/2015 дал балет "Лебединое озеро". Перефразируя Чайковского, можно смело сказать: достаточно "Лебединого озера", чтобы "русский человек стыдливо не склонял головы, когда перед ним высчитывают всё великое, что дала человечеству Европа".
Если Россию взять в кольцо из россыпи драгоценностей её величайшего искусства, то бриллиантом, "Полярной звездой" окажется "Лебединое озеро", балет. Абсолютизация культурных ценностей, замкнутость чувства в огранке прекрасных форм, универсальность отвлеченных категорий казалось бы, "Лебединое озеро" - абсолютно далёк, отчуждён от повседневной жизни. Но почему в минуты роковые на сцене истории России - "Лебединое озеро"? Но почему "Лебединое озеро" - визитная карточка русского балета? Но почему рассказ иностранца, родом из Мюнхена, о поездке в Нью-Йорк: "Одно запомнил: гастроли Большого театра, балет "Лебединое озеро" со Светланой Захаровой".
Почему?
Сезон 2014/2015 Большой театр открыл балетом "Лебединое озеро" со Светланой Захаровой. Балериной, дарование которой взывает со старинных дагерротипов череду див - создательниц романтических грёз: Павлова-Спесивцева-Уланова, балериной, в грёзах которой, как в сиянии Севера, - чистота и блеск 42, 28-каратного бриллианта "Полярная звезда". И вот когда проливается полярная ночь, материализуются грёзы в потоках лунного, не без инфернальности, света Большой театр открывает занавес.
Воздух сцены сине-серого цвета. Как зеркало, гладь воды. В дыхании красок декораций свежесть ряски, терпкость лилий, метущееся ощущение тревоги. Арпеджио арфы надрывает струны души, и вот на озеро - обитель покоя - слетается стая девушек-лебедей. Ошеломив публику друг на друга похожестью, они выстраиваются в две шеренги, открывая выход Одетте. И та, пробежав между ними вперед, сорвав воздух трепетом, замирает в канонической позе, чуть заслонив лицо рукой. Это её прозрел однажды Врубель и снегом прочертил на холсте. И публика погружается в какое-то волшебное, взволнованное состояние счастья.