Честно говоря, не понимаю, как самые талантливые писатели из либерального стана Владимир Маканин, Андрей Битов, Фазиль Искандер, Георгий Владимов, Игорь Шкляревский и другие допускают долгие годы это лохотронство? Неужели им не стыдно из года в год присуждать государственные премии самим себе? Неужели им не одиноко без противоположной стороны? Отрезали от литературы руку и принялись по-людоедски поедать ее. Какие-то однорукие бандиты. Разве тоска не нападает, ностальгия не гложет по утраченному единству? Когда споры между писателями были не меньшие, и идеологические, и эстетические, и возрастные, но шел единый национальный литературный процесс. В таком творческом соперничестве и амбиции литературные росли, иерархия талантов соблюдалась. Никто не мог уравнять талант и бездарность. Пустышку определяли сразу же. Под перекрестным огнем левой и правой, западнической и почвеннической, либеральной и консервативной критики на Олимп взбирались лишь сильнейшие.
А сегодня неужели либеральным критикам не любопытно, что там пишут Личутин и Афанасьев, за что дали солженицынскую премию Бородину, чем отличается Александр Сегень от Юрия Козлова?
Отрицая либеральный лохотрон, не поддерживаю я и наше православное литературное рапповство. Когда за границы литературы порой выводится все, что не соответствует тем или иным высоким нравственным и христианским нормам. Не понимаю я, как могла такой интересный и своеобразный критик Капитолина Кокшенева назвать свою статью "Нелитературные итоги литературного года". Это прекрасно, если построено еще десять монастырей, если изданы труды наших забытых богословов. Но Богу — богово, а кесарю — кесарево. Не надо себе присваивать труды и подвиги священнослужителей. Ты — литературный критик, вот и отвечай именно за литературные итоги литературного года. О нелитературных итогах пусть другие пишут. Ни Владимиру Крупину, ни Капитолине Кокшеневой, ни другим нашим известным литераторам, тянущимся к Православию, не надо подменять религией литературу. И не надо, вчера лишь выкинув партбилет, сегодня подменять собой священника. Я на исповедь не к Крупину, и не к Кокшеневой хожу, а к своему духовнику. Перед ним и каюсь. Христос пришел на землю спасать грешников, а не отворачиваться от них в гордом лицемерии. Православие принял русский народ, потому что был уже готов к нему всем своим языческим прошлым, значит грех нам забывать о своей древней языческой культуре, иначе надо забыть и о "Слове о полку Игореве", и о всех литературных памятниках дониконианского периода. Ибо написаны были в старой вере. У творца свои пути, своя ответственность перед Богом. Сейчас и Юрий Кузнецов уже не угоден стал нашим православным рапповцам своими поисками. "Разве не языческим по мироощущению стало стихотворение Юрия Кузнецова "Явление под Олимпом"?.." — пишет Капитолина Кокшенева. И Личутин со старообрядческим "Расколом" и еретической "Миледи Ротман" вызывает сомнение. "Это наш Владимир Личутин в "Миледи Ротман", превратив Ваньку Жукова в еврея, с щедростью оставил ему православную веру…" А что прикажет Кокшенева делать с языческими мотивами в распутинской "Матере", с природным пантеизмом беловского "Привычного дела", с явно оккультными мотивами в леоновской "Пирамиде", с природной прохановской мистикой и метафористикой, замеченной даже Солженицыным? Так вся яркая и талантливая русская литература окажется за бортом. О прозе молодых вообще говорить не приходится, вся целиком, без делений, окажется под сильнейшим подозрением. А ведь на наших глазах впервые с послевоенных лет рождается по-настоящему молодая проза красивых двадцати- двадцатипяти- тридцатилетних ребят. Сергей Шаргунов, Роман Сенчин, Эрнест Султанов, Олег Павлов. В каждом журнале, в каждом издательстве свои молодые имена. Еще много дури, много природного хунвейбинства. Но с нарастанием культуры и мастерства придет неизбежно тяга к высшим ценностям, уважение к традициям, оглядка на высоты прошлого. Сергею Куняеву, прежде чем с отвращением говорить о поэзии смерти и разлада у молодых, не лучше ли вспомнить иные богоборческие стихи своего кумира Есенина или иные выходки другого кумира Павла Васильева. Их тоже кто-то воспринимал с отвращением, не предполагая дальнейшего пути к горним вершинам. Дух ищет, где хочет. Особенно в литературе. Бездарь зайдет в тупик, большой талант найдет свой путь и к Богу, и к национальным традициям.