А мы не на митинге, мы всего лишь пьем чай в его мастерской. Три часа — время его обеда, и он каждый день приносит его с собой из дома — это экономнее… Вот она, судьба солдата-победителя. Люди, чьим личным мужеством и патриотизмом выкована Победа, сохранена независимость великой Державы, завоевано уважение к имени русского человека, отброшены и бесправны, существуют, в основном, на жалкую пенсию, которой не хватает… Да ни на что ее не хватает, и все это знают, а "новым русским" невдомек, что первое, с чего им следовало бы начать — поделиться своими деньгами с ветеранами. Чтобы меньше десяти тысяч, например, никто из поколения Кочнева не получал. "Так обокрали они нас, как они могут нам давать…"— удивляется Кочнев наивности предложения.
Знамение нам, что в свои 83 года Николай Георгиевич Кочнев здоров, привлекателен, работает, интересный и умный собеседник. Нам бы просто — любить его, восхищаться им. Но нет же, прежде остального, сильнее — жгуче стыдиться всем, глядя в глаза ветерана. "Много кругом предателей, вот почему все так..."— Николай Георгиевич роняет горестную фразу тихо, на вздохе, как бы про себя. Никакой публичности он не любит, и редкий случай, если говорит на эти темы с кем-то из самыми близкими… Надо, однако, думать, эту горечь он носит в своем сердце, и она жжет его и точит сильнее всякой болезни, случающейся в преклонном возрасте.
Годы и страшная война этого мужественного русского человека не преклонили — так жизнь гнет.
И может быть, самое важное, что мы сегодня можем сказать поколению Кочневых: ваша судьба должна заставить нас задуматься над тем, куда идет Россия, и какие ценности отстаивают те, кто, предав старших, корежит ее и ломает через колено…
«НИ ШАГУ НАЗАД, СИБИРЯКИ!»
Кавад Раш
6 мая 2002 0
19(442)
Date: 06-05-2002
Author: Кавад Раш
«НИ ШАГУ НАЗАД, СИБИРЯКИ!»
СИБИРСКИЕ ШТЫКИ
Может, никто так не прославил на Западе сибиряков, как Геббельс своими проклятиями. Нацистский "Мефистофель" мобилизовал все свои недюжинные дарования интеллектуала и оратора, чтобы объяснить ошеломленным немцам тайну выросших, как из-под земли, богатырских полков из неведомой Сибири, когда весь третий рейх ликовал после потрясающих побед над красными.
Гитлер уже 30 января 1942 года выдавил из себя: "нас вынудили перейти к обороне не русские армии, а жестокие морозы, достигшие сорока пяти градусов ниже нуля".
На самом деле, "генерал Мороз" — это псевдоним Жукова. Геббельс углубил фюрера и всю вину за катастрофу под Москвой обрушил на рослых, спокойных воинов, чьи валенки, белые полушубки и ушанки укрупняли их, делали еще более внушительными. Мистические струны в душе маленького "Мефистофеля"-искусствоведа зазвенели, и он, казалось, даже подпал под очарование этой грозной силы, пришедшей из таинственных глубин снежной Сибири, людей, не чувствующих стужи, не ведающих страха.
Быть может, он помнил, как национальный пророк Освальд Шпенглер в "Закате Европы", печально обозревая деградирующую Европу мещан с их хрюканьем перед деньгами, возложил последние надежды на людей "русско-сибирского культурно-исторического типа". Шпенглер не предполагал, разумеется, что "русско-сибирский тип" сыграет решающую роль в судьбе Германии уже в середине ХХ века.
Больше двадцати соединений сибиряков заслоняли зимой 41-го и северную столицу. Не был родом из Сибири Александр Матросов, но подвиг свой совершил в рядах сибирского добровольческого 19-го гвардейского корпуса. Двадцать сибиряков повторят потом подвиг Матросова, и потому порыв Матросова вполне можно назвать "сибирским".