Сами спортсмены-чемпионы, обладающие необычайно обостренным чувством "ego" — " я" — и огромной амбициозностью, являются объектом информационного оболванивания. Но они, кроме того, еще и сами проводники этого информационного пиара, защиты строя, который дает им безбедное существование. Без таких качеств, как амбициозность, как обостренное "еgо", высокая притязательность, лидерство, большой чемпион не может состояться. Но эти качества большого спортсмена делают его более уязвимым, а порой и беспомощным в руках тех, кому он служит.
У великого спортсмена две "смерти". Одна — естественная, и вторая — спортивная "смерть". Вот она-то и не дает бывшему чемпиону спокойно жить. Чемпион, привыкший к вниманию, славе, вдруг в одночасье при проигрыше становится вне поля зрения: появился новый чемпион, теперь поклоняются новому идолу. Но характер-то экс-чемпиона остался прежним. Он привык быть в центре внимания, но, увы, общество, болельщики предпочитают другого. Возникает конфликт. Люди, лишившись былой популярности, иногда напрочь отвергают те идеалы, которым они прежде служили. Большинство из них когда-то с упоением пели осанну то Хрущеву, то Брежневу, то Горбачеву, то Ельцину, в последнее время вдруг стали охаивать все, что связывало их с Родиной, народом.
Обидно, абсолютное большинство великих спортсменов любимы народом, многие помнят, как сражались они, отдавая все силы за победу Великой Державы. Я преклоняюсь перед спортивными подвигами этих атлетов, но в то же время мне бывает стыдно за них, когда ради дешевой популярности они чернят свое советское прошлое.
Мстить своему государству, своему народу — последнее дело. Это по большому счету — неспортивно.
НАШ ЛОБАНОВСКИЙ
Евгений Не
20 мая 2002 0
21(444)
Date: 21-05-2002
НАШ ЛОБАНОВСКИЙ (Слово памяти из России)
Лобановский ушел до срока, внезапно, как еще много больших и славных людей, когда до срока, внезапно ушло большое и славное время.
Лобановский легендарен как тренер, но не менее легендарен и как футболист, что даже в спорте бывает совсем не часто.
Лобановский играл не так, как многие футболисты в ту пору: вместо привычного "беги — бей", он, может, первым — или вторым, за Стрельцовым — принес на зеленый ковер долгожданное "думай — беги — бей".
Лобановский ни в ком из нас, его обожавших, не знал и не видел фанатов — тогда и слова такого не было, а было имя болельщика, и мы болели футболом, отдавая ему все чувства, мечты, надежды, и то была эпидемия радости, а не фанатичная агрессивность.
Лобановский и те, кто был рядом, играли так, что вся моя Украина, заскучав от родных "Шахтера", "Зари" или "Черноморца", ехала в Киев смотреть "Динамо", хотя никто нас для этого не скликал, и на трибунах мы не бузили, а бессловесно благоговели…
Лобановский шел краем, и здесь в это время был центр, он стремился в атаку одновременно напористо и грациозно, он тонко финтил и мощно и точно бил, или взлетал выше всех, доставая мяч своей светящейся головой, и красиво, эффектно вколачивал в сетку очередной свой фирменный гол!
Лобановский как футболист, и позже как тренер, знал море побед, восхищения, славы, но ведал и штормы, и ураганы, однако всегда был собран, сосредоточен, краток и прям в оценках, казался даже неразговорчивым, хотя и роздал тысячи интервью по всей футбольной земле.
Лобановский, приглашенный в очередной раз возглавить сборную после тренера, внедрявшего некий "искренний футбол", сказал, что искренность — отличное, но индивидуальное качество, а футбол — коллективен, и команду, способную сражаться, формирует на поле братство людей.
Лобановский и был — спортивно, житейски, общественно — создателем этого братства, творцом коллективной воли к победе, происходя из тех самых советских интеллигентов-политехов, которые и обеспечивали стране великие достижения, а народу — высокий взлет духа.
Лобановского будут помнить везде, даже если памятник ему поставят лишь в украинской столице. Но разве киевское "Динамо" — не родная наша история? Разве сам он — не наша семейная честь и гордость?