"ЗАВТРА". Какие у вас взаимоотношения с весьма жесткими нормами гуманитарного сообщества, особенно в свете выпуска романа Проханова?
А.И. Никаких политкорректных норм для нас не существует. Мы в эти игры не играем. Мы хотим нравиться самим себе сначала, а потом читателю. В какой-то момент понимаешь, что самое, как говорил Мамардашвили, тяжелое, что у нас есть, — наша личная история. Опыт, допустим, философского факультета, мешает на многие вещи смотреть независимо, увидеть новое, быть более открытым. Ты уже в департаменте. Все подвергаешь экзегезе.
"ЗАВТРА". Получается, вы такое свободное, неангажированное издательство...
А.И. Это так. Потому что мы очень бедны. Эта бедность в принципе — величайшее достояние, нам принадлежащее. Когда я смотрю на некоторых своих коллег по издательскому делу — понимаю, что им совсем плохо. Хотели бы, да не могут. Невозможно поддерживать энергию собственного фанатизма, когда у вас на кредитной карточке сто тысяч долларов. В какой-то момент захочется на Средиземное море, поесть свежих устриц. У нас проблема со Средиземным морем. С одной стороны, мы, конечно, бедность ненавидим, но и очень ценим. Над нами нет никакого хозяина. Нас никто не подгоняет. Не будет авторов, будем переизданиями заниматься. Кредитка? Есть две — одна заблокирована, на другой двести долларов. Мы счастливые люди, ибо создали пространство неотчужденного творческого труда.
"ЗАВТРА". Напоследок, ваш прогноз на будущее. Что впереди?
А.И. У меня сейчас любимая тема — рождение нового русского романа. Это 60-е — 70-е годы уже позапрошлого, XIX века. "Отцы и дети", "Преступление и наказание", "Война и мир" и др. Сейчас очень много аналогий. Я перечитывал недавно начало "Преступления и наказания", где Раскольников с Мармеладовым знакомится в распивочной. В этой же ситуации живем и мы сейчас: у нас совершенно дикий, диккенсовский капитализм. Голод, выселение из квартир. И в то же самое время, возвращаясь в прошлое: прошла реформа 1861 года, освобождение крестьян, судебная реформа — ощущение стабильности, Александр II. Но под этой стабильностью — вулкан трагедий, боли людей. Знакомые ощущения. Конечно, параллели всегда натянуты. Но тем не менее, есть чувство, что это возможная ситуация. Пар из этого котла, может, и спровоцирует возникновение чего-то вроде нового русского романа.
М.К. Предпосылок очень много. Кончились 90-е, давшие огромный спектр внелитературного яркого опыта. Забастовки, ночные магазины и прочее. Теперь появилась возможность претворить этот опыт в литературу. Так что, я думаю, новые авторы не заставят себя ждать.
А.И. Мы живем в благодатное (как ни парадоксально) время. Мы — дети рухнувшей империи. Вспомните расцвет австро-венгерской прозы (после падения империи Габсбургов) — Музиль, Брох, Кафка, Цвейг. Думаю, мы находимся при рождении чего-то. Есть знаки, тенденции. Поражение для культуры вообще самая продуктивная ситуация. Мы, русские, потерпели огромное поражение, и в этом наше счастье и наша надежда. Как гениально заметил Мартин Хайдеггер, там, где низ падения, там возникает надежда.
Беседу вел Андрей СМИРНОВ
ИЗ РАЯ В АД
28 мая 2002 0
22(445)
Date: 29-05-2002
ИЗ РАЯ В АД (Выставка рисунков Александра ПРОХАНОВА)
Выставка с тревожным названием "Господин Гексоген рисует" открылась в выставочном зале Книжных Пушкинских Палат. Она представляет из себя экспозицию графических работ, выполненных в лубочной манере, автором коих является не кто иной, как писатель и редактор "Завтра" Александр Андреевич Проханов.
Посетив выставку, никак нельзя почувствовать едкий запах печально известного взрывчатого вещества — представленные работы вовсе не являются авторскими иллюстрациями к прогремевшему ныне роману "Господин Гексоген".
Ведь листы цветной графики, составляющие основу экспозиции, созданы более тридцати лет назад и внутренне связаны с фольклорным, деревенским периодом жизни и творчества писателя (известно, что Проханов в молодости работал лесным объездчиком, а его первые очерки написаны на этнографическом материале, собранном в деревнях Северной и Центральной России).
Не заметив легкой иронии в названии выставки, обозреватели либеральных изданий поспешили возмутиться:
— Проханов всеми доступными способами "пиарит" свой новый роман…
Однако, по всей видимости, дело обстоит противоположным образом. Обсуждаемый на каждом перекрестке прохановский "Господин Гексоген" уже не нуждается в рекламе. Он — как тяжелый локомотив, который тащит из туннеля разноцветные вагоны,— выводит на свет неизвестные материалы из прохановских "запасников".