А дальше, повторю, у вас уж прямое свинство, за которое бьют канделябрами по темечку: "А кроме того (продолжает у Дейча "кто-то со Старой площади"), Карпов — Герой Советского Союза. был разведчиком и захватил 75 "языков"...
Из последних рядов раздался голос:
— Полиглот!
История смешная, но подлинная. Конечно, у шутника и в мыслях не было обидеть Героя". Ну, мера подлинности этой истории и по времени, и по существу, надеюсь, уже никаких сомнений не вызывает. А упомянутый "шутник", возможно, и впрямь не хотел обидеть человека, а был просто болваном, страдающим недержанием речи. Но вы-то, маэстро, в своей статье не раз употребляете гнусное в данном контексте словцо с явным намерением оскорбить старого фронтовика. Как это называется? Не подонством ли?
Вот вы еще уверяете, что, будучи "партийным функционером", Карпов "был брошен на литературу". Функционером, т.е. партийным работником он никода не был, если не считать те четыре года, когда его, уже заслуженного писателя, избрали в ЦК. А в литературу он сам бросился еще в юности, когда учился в Ташкентском военном училище — именно к тому времени относятся его первые публикации. Вы кто, спрашиваю, по образованию-то? Мне Сарнов говорил, что ветеринар. Так ли? Видно, это вас, полупочтеннейший, из честной ветеринарии и бросили против Советской власти, против русской истории, против русской литературы.
58-Я СТАТЬЯ
И вот еще. Вчитайтесь... В.Карпов утверждает, что перед самой войной был осужден по 58-й статье по обвинению в антисоветской агитации. Но, находясь в лагере, обратился к М.И.Калинину с просьбой послать его на фронт и добился своего: направили в штрафную роту. Всезнайка Дейч уверяет, что этого не могло быть : "Во время войны осужденные по 58-й статье из лагерей не освобождались даже по окончании срока заключения (если такое случалось): на то имелось специальное постановление". Допустим. Но — какое постановлевие? Чье? Какой номер? Какая дата?.. Ничего у него нет. А с какой стати кто-то поверит человеку, не отличающему Гомера от Гесиода?
Обратите внимание на слова в скобках: Дейч хочет сказать, что мало кто из заключенных оставался в живых до конца срока. Между тем И.Пыхалов в дотошном исследовании "Время Сталина" (Ленинград, 2001), проанализировав архивные цифры, заключает: "Даже в самые тяжелые 1942 и 1943 военные годы смертность заключенных составляла около 20% в год в лагерях и около 10% в тюрьмах, а не 10% в месяц, как утверждает, к примеру, Солженицын. К началу же 50-х годов в лагерях и колониях она упала ниже 1% в год, а в тюрьмах — ниже 0,5%" (стр.26). Да вот вам живой наглядный пример. Я лично знал известных литераторов — О.В.Волкова, Л.Э.Разгона, Д.С.Лихачева, А.С.Солженицына... Все они благополучно отсидели свои сроки за антисоветчину, и первые трое дожили чуть не до ста лет, а четвертый, скоро отпразднует 85-летие и, судя по всему, еще нас переживет...
"Осужденные по 58-й статье,— продолжает просвещать нас Дейч,— не освобождались даже после окончания срока, И уж тем более — не отправлялись на фронт". Тут — внимание!.. "Правда, в штрафники прямо из лагеря попал Лев Гумилев, осужденный по той же статье. Но такие исключения были единичны". Так надо же соображать: если исключения всё-таки были, то ведь Карпов имел гораздо больше шансов на такое исключение: его посадили в 19 лет — самый солдатский возраст, он на десять лет моложе книжника Гумилёва, у него военное образование и к тому же он еще и отменный спортсмен — чемпион Средней Азии по боксу. Как же его не отпустить на фронт, если он хочет? Другое дело, по этой ли статье он сидел...
А с Гумилевым, как рассказала с его слов в своих "Мемуарах" Э.Герштейн, дело было так: "Лева всё время войны (как увидим дальше, не всё,— В.Б.) был вначале в лагере в Норильске, а потом в качестве вольноёмного работал на норильском же комбинате... Он действительно рвался на фронт, несколько раз подавал заявление — безуспешно. Наконец явился к коменданту, держа на запястье бритву, и пригрозил: "Вот я сейчас вскроя себе вены, своей кровью твою морду вымажу, а тебя будут черти жарить на сковородке" (тот боялся Страшного суда). "Вот так меня и отпустили." Было это в конце 1944 года, и попал он, еще к одному огорчению сердцеведа Дейча, вовсе не в штрафники.
МАРК ДЕЙЧ И ЛЕОН ФЕЙХТВАНГЕР
Кстати, только что у нас двукратно промелькнуло имя еще одного фронтовика — Солженицына. У Карпова вызывают возмущение нынешние "высосанные из пальца публикации о судебных процессах 1937-38 годов". А Дейч ухмыляется: "Иначе говоря — коммунистический привет от разведчика Карпова артиллеристу Солженицыну". Ибо он немного раньше решительно заявил: "Материалы тех процессов, фальсифицированных Сталиным, давно открыты". Тут целый ворох недоумений.