Думаю, Илья Сергеевич Глазунов — счастливый человек. Он счастлив детьми, счастлив своим трудом. Счастлив любовью к России. Разве этого мало? Но Илье на самом деле всего мало. И застольных полночных бесед мало, картин, книг — мало, ибо это всё становится прошлым, а ему надо настоящее и будущее, завтрашний день. Ему, как и тебе , Александр, надо видеть свое ежедневное "Завтра" — в своих учениках, в своей школе... Скажу абсолютно честно: даже если бы я его совсем не знал, но если человек становится подвижником русского дела, восстанавливает Академию для молодых художников, я — на его стороне. Ибо, как говорится, ученье — свет, а неученье — тьма. Или, как говаривал нелюбимый Глазуновым Ленин: учиться, учиться, и еще раз учиться…
А.П. Мы знакомы уже многие десятилетия. А тем, кто видел Илью Глазунова в шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые годы, понятно: он, как беременная женщина, будущая мать, знал, что несет в своем чреве. Еще младенец, прекрасный и грозный, не был рожден, а Глазунов знал, что он носит в себе. Как птица, которая сидит на гнезде, где отложены драгоценные для нее яйца, он защищал свое гнездо. Его политический путь — это непрерывный сложнейший путь защиты своего детища. Он создавал свою, глазуновскую политику. У него огромная дипломатическая практика. Ради своего детища он мог превратиться в змею, в льва, взлететь соколом, мог ворковать голубицей. Мог обниматься со своими очевидными врагами, усыпляя их бдительность. Мог дистанцироваться от друзей, которых он любил, но которые в этот момент могли бросить на него тень. Илья Глазунов — виртуозный политик, он мне напоминает величайшего Горчакова: такая горчаковская стомерность во имя главного, мобильность, способность видоизменяться, тончайшим образом реагировать на все опасности, которые его окружают. Он прошел все эти грозные страшные бури. Ведь сколько было людей, которые раньше его отвергали, порицали, осуждали. Они сейчас немы, их нет в искусстве, нет в живой жизни. Они сидят в своих заплесневелых мастерских и смотрят с печалью на незаконченный натюрморт восьмидесятых годов. Они давно обескровлены, им нечего сказать, у них нет сил к сопротивлению. Да они и сами отказались от сопротивления. А Илья Глазунов весь наполнен силой, он прожигает коридоры власти насквозь. Пройдя по всем салонам, по европейским клубам, по папертям мировых храмов, познакомившись со всеми знаменитостями нынешнего мира, он везде делал свое единое дело, сохранял русское гнездо. И это вызывает преклонение и восхищение перед Глазуновым-дипломатом, перед Глазуновым — утонченным политиком. Он уникален в этом.
В.Б. Может быть, здесь нелишне вспомнить о всечеловечности Федора Достоевского. Вот уж кто доказал свою всечеловечность, так это Илья Сергеевич Глазунов. Думаю, только русский художник мог так свободно проникать в душу индуса или француза, итальянца или даже немца. Я искренне жалею, что, уделяя столько времени королям и президентам нашего земного мира, он не получил возможности поработать с нашей советской политической элитой. Очень мало русских политических портретов. Но даже по одному портрету Громыко понятно, чего мы лишились. Это была бы история СССР застойного периода в лицах. Увы, художника не допустили ни до Брежнева, ни до других. Пришлось отстаивать честь лучшего портретиста страны, рисуя или рабочих, или друзей-патриотов, или испанских королей,— вот в таком широком политическом диапазоне. Я рад, что среди портретов в альбоме нахожу и Валентина Распутина, и Игоря Шафаревича, и Владимира Солоухина, и Олега Красовского — это живая история нашей русской патриотической культуры. И все-таки, созданный им миф о вечной великой России я ценю превыше всего. Его "Былины", его цикл о Поле Куликовом меня поражают даже сильнее его нынешних картин "из русского Ада". Разве что "Черный белый дом. 1993" входит как продолжение его исторических работ. Я бы просто воспитывал детей в обязательном порядке на его историческом цикле. Пусть пройдут школу Глазунова, а потом уже думают, как строить свое будущее. Оно будет защищено памятью о прошлом России, знанием героев России. Да, "Россия, проснись" — называй эту картину плакатом, агиткой, как хочешь, семантика меня не интересует, но вот прямое воздействие этой картины на зрителя я замечал и не раз. Ее бы тиражировать миллионами экземпляров — и на стену каждого дома, пока не проснулись. У меня еще любимые работы — "Царевич Димитрий" и особенно "Гимн героям". Вот это мой Глазунов. Ибо именно героизма не хватает всей сегодняшней русской истории. Даже Евгения Родионова мы никак всероссийским героем не можем сделать. А ведь это прямой брат наших древних героев, брат Гастелло и Матросова. Вот где надо восстанавливать общую героику русской истории. Да, прекрасный альбом прекрасного творца…