В результате, действительно, экономика США стала получать большие деньги, которые позволили внешне снять затруднения структурного характера. Но структурный кризис отличается тем, что его можно приостановить, но нельзя остановить. Невозможно сделать в принципе убыточный сектор доходным. Поэтому структурные проблемы нарастали, и где-то примерно 2-3 месяца тому назад вышли на свой максимум.
Оценить максимум структурных проблем США можно достаточно просто. 25% — это 2,5 триллиона долларов. Если разделить на 12-15 месяцев финансового цикла, то получаем 200 миллиардов долларов в месяц. Эта и есть та дырка в американской экономике, которая до взрывов 11 сентября составляла "всего" 30-40 миллиардов долларов в месяц. 200 миллиардов в месяц у США нет. У них есть ухудшение внешнеторгового баланса, ухудшение платежного баланса и резкое нарастание дефицита федерального бюджета. В результате сегодня они могут наскребать в месяц по 50-80 миллиардов долларов. Но при этом у них настолько ползут вниз макроэкономические параметры, что начинается масса негативных явлений.
Весной 2001 года США прошли первую критическую точку: тогда в Америке не осталось крупных рынков с положительной доходностью. Весной 2002 года США прошли вторую критическую точку, когда приток иностранных инвестиций в Соединенные Штаты впервые за много лет стал меньше, чем текущий дефицит платежного баланса. Иными словами, они уже не могут закрывать не то, что глобальные, но и свои текущие дыры. Таким образом, к 200 миллиардам долларов в месяц, которые им необходимы по структурным проблемам, нужно добавить еще и отток иностранных инвестиций, которые также нужно чем-то компенсировать. На сегодня окно возможностей у США крайне узко, потому что выборы — в ноябре, новый Конгресс — в январе, очень тяжелая экономическая ситуация, которая продолжает ухудшаться, и опять падают фондовые индексы, хотя, казалось бы, уж их-то можно было удержать. И уже, по всей видимости, на границе июля-августа в США снова стало падать производство.
Поэтому у США остается один-единственный вариант. Это резкое снижение издержек всей экономики в целом и проблемных секторов, в частности. Единственный способ для этого — снижение мировых цен на нефть. Желательно при этом, чтобы у них цены снизились, а в других странах, особенно тех, которые импортируют в США продукцию, выросли.
Почему? Осенью 2000 года был резкий рост цен на нефть. И тогда я просто посчитал издержки, которые несет от этого роста американская экономика. Причем специфика того роста состояла в том, что, несмотря на цены в 35 долларов за баррель, внутренние цены в США не росли; инфляции в США не было. Что это означает? Это означает, что все издержки от повышения цен на нефть легли на потребителей, которые стали больше платить и тем самым меньше потреблять, и на предприятия, у которых увеличились издержки, которые нельзя было компенсировать перекладыванием их на потребителей, поскольку цены были де-факто фиксированными. Так вот, осенью 2000 года в период пика нефтяных цен вся американская экономика стала бесприбыльной. Всю ее прибыль съело повышение цен на нефть. Если исходить из тех цифр (хотя сейчас и прибыльность американской экономики упала, и резервов у них меньше), то для того, чтобы компенсировать структурное падение, Америке нужны цены на нефть в районе 12-13 долларов за баррель. Лишь тогда ВВП США не будет падать и появятся первые возможности преодоления структурного кризиса.
Да, они будут все равно сидеть на мизере, потому что структура экономики перекошена, никаких позитивных процессов нет, негативные процессы идут, и любого сильного толчка будет достаточно для того, чтобы спровоцировать падение. Но сразу резкого падения не будет, у них будет возможность балансировать. Правда, для того, чтобы вытаскивать экономику, медленно опускать эти 25% "новой экономики", наращивая какой-то другой, компенсационный, сектор, им нужен будет еще один финансовый ресурс. Для этого им надо опускать цены на нефть до 8-9, а лучше до 7 долларов за баррель. Это возможно в одном-единственном случае: при полном контроле над нефтяными ресурсами Ирака и Саудовской Аравии. И что, собственно, мы наблюдаем?