У нас есть ещё один уникальный объект — научная коллекция, отражающая эволюцию нервной системы живых организмов, от простейших нервных ганглиев морских звёзд до сложнейшего головного мозга человека. Здесь сотни препаратов и экспонатов, эта коллекция очень востребована и среди профессионалов (биологов, медиков, студентов), и среди обычных людей, желающих познакомиться со строением мозга.
Александр ПРОХАНОВ.
Но вы же не исключали, что в какой-то момент можете вернуться к уникальной коллекции мозга?
Сергей ИЛЛАРИОШКИН.
Конечно. И одна из идей здесь очень проста. Мы сравниваем генетику обычных людей и людей, одарённых в какой-то области. Например, физика, математика. А потом пытаемся провести некие корреляции с генетикой, строением ДНК выдающихся представителей тех же наук, которые есть в коллекции. Есть мысли, как это можно было бы использовать во благо.
Александр ПРОХАНОВ.
Но это связано с инженерией какой-то? Допустим, удастся гипотетически определить этот "субстрат гениальности", значит, возникает возможность формировать мозги определённого уровня?
Сергей ИЛЛАРИОШКИН.
Не совсем так, Александр Андреевич. Формировать мозги — это уже ближе к евгенике. А у нас речь может идти, скорее, о генетическом профилировании детей и подростков, которые ещё не знают (и не могут знать), чем займутся в жизни. Мама с папой хотят их записать в десяток секций одновременно, не понимая, где ребёнку нравится, а где он мучается. А если мы поможем им провести индивидуальное профилирование (генетическое, биохимическое и любое другое), то, возможно, в какой-то момент сможем с научно обоснованных позиций порекомендовать ребёнку заняться, например, физикой и оставить в покое музыкальную школу. Или наоборот.
Кстати, сходный по своей сути отбор и учебная ориентация детей давно проводятся. Наиболее простой пример: во многих странах при отборе в спортивные школы могут приниматься во внимание также и генетические факторы: этот спортсмен — на короткие дистанции, а у этого другие гены, определяющие длительную выносливость, это стайер.
Александр ПРОХАНОВ.
Искусственное создание мозгов, коррекция мозга на ранних этапах развития, с тем чтобы вывести его на эти уровни?
Сергей ИЛЛАРИОШКИН.
Нет, прямое вмешательство на уровне вещества мозга пока невозможно, это фантастика. Реальных возможностей "что-то сделать" с растущим мозгом, чтобы из него получилось нечто заданное, пока нет.
Что мы уже сегодня можем делать? Многое: есть методы нейромодуляции, с помощью которых возможно осуществлять магнитную стимуляцию отделов мозга. У нас есть навигационный стимулятор, который работает совместно с МРТ и позволяет целенаправленно, очень адресно стимулировать магнитным полем отдельные точки коры мозга, там это всё превращается в электрические сигналы. Всё это мы можем использовать для восстановления нарушенных функций после инсульта, для противоболевого эффекта, доказан эффект при депрессии. Можем попытаться улучшить какие-то функции, свойства здорового человека, здорового мозга (изучение иностранных языков, тонкая координация движений и т.д.). И сегодня наш директор академик Михаил Александрович Пирадов ставит задачу: переходить от изучения больного мозга к здоровому. Такой переход представляется вполне логичным, и у нас уже есть первый опыт в области "здоровой" физиологии мозга.
Александр ПРОХАНОВ.
Значит, вторжение в мозг и его коррекция возможны?
Сергей ИЛЛАРИОШКИН.
В определённом смысле — да. Помимо вышеприведённых примеров упомяну методы более инвазивной стимуляции мозга, когда для лечения мы вводим электроды непосредственно в "больные" зоны мозга. У человека при этом в подключичной области имплантирован церебральный стимулятор, по аналогии с кардиостимулятором, а под кожей идут проводочки к вживлённым в мозг электродам. Это называется глубокой стимуляцией мозга, и мы эффективно лечим болезнь Паркинсона и другие двигательные расстройства.
Александр ПРОХАНОВ.
Совершенно дилетантский вопрос… Мозг делает мировую революцию или мировая революция формирует мозг данного типа?
Сергей ИЛЛАРИОШКИН.
Конечно, революцию исходно делает мозг. Роль личности решающая, на мой взгляд. Но когда уже создана революционная ситуация, то в обществе формируется определённая атмосфера, определённая идея захватывает массы. Я не хочу сказать, что это какой-то психоз, хотя где-то на грани. Безусловно, это влияет на сотни тысяч других мозгов. Мозг отдельных людей — вождей, "драйверов революции" — радикально меняет самосознание масс. Так что, несомненно, связь есть, и последовательность событий здесь такая.