А.З. Это уже чисто идеологические вопросы. Любые ответы на эти и подобные вопросы относительны, их не докажешь. И не опровергнешь. Кому-то это нужно, кому-то — нет. Я как ученый утверждаю, что все такие вопросы являются бессмысленными. Ответа окончательного не может быть, а тогда зачем отвечать? И человек появился, и вся живая материя, никакой цели в этом не было. Способность ставить цели появилась у людей недавно. И цель жизни, и смысл. И все подобные вечные вопросы возникли у людей относительно недавно. Потом они перенесли эти вопросы на всю историю. И на все человечество. Это неправомерно с логической точки зрения. Недопустимая операция. Я их не приемлю. Крылатые фразы популярны, вроде того: "Человек рожден для счастья, как птица для полета". Это бред сивой кобылы. Или же "Красота спасет мир". Это все чепуха. Никогда и никем не будет найдено ответа на все эти вечные проблемы, ибо сами проблемы надуманы. Они меняются, и каждая эпоха вкладывает свой смысл. В России было модно искать правду. Что ищут? Можно подумать, что кто-то найдет эту правду, как кошелек. У всех своя правда. У белых, у красных, у розовых… Поиски решения лишь дают иллюзию истины. Иллюзию, оправдывающую ту или иную жизнь. Или существование человеческих объединений, партий, общин. Никаких таких объективных оправданий не существует в природе.
В.Б. Ну это такой у вас научный позитивизм, рациональное начало. А в творчестве как? В чем смысл творчества? Вы же зачем-то пишете, рисуете, сочиняете? Вам же почему-то стало маловато одной науки, вы добились мирового признания как логик, так бы и шли вперед, без страха и сомнения. И вдруг такой нелогичный поступок, львиную долю времени отдаете творчеству, еще даже не зная, к чему оно приведет, будет ли когда-нибудь опубликовано? Пишете стихи. И не только в стол. Даже в сталинское время, рискуя жизнью, распространяли свои стихи антисталинского содержания. Зачем? Это же нелогично. Прекрасный ученый. Труды во все мире. И одновременно неудержимая тяга к творчеству. Вы, говоря языком Льва Гумилева, — яркий пассионарий, своей энергией пробивающий все преграды. Стихи, проза, живопись, как вы к этому пришли? И зачем?
А.З. Это объяснить невозможно. Что-то от природы. Случайное стечение обстоятельств. Я же мог и не уцелеть. Меня бы давно не было. Расстреляли бы в 1939 году — и никаких проблем, никакого творчества. Почему-то уцелел. Во время войны могли сбить, подстрелить. В плен взять, когда был в окружении. Опять никаких проблем не было бы. Я над своим творчеством никогда не задумывался. Никогда не собирался стать писателем или художником. Что-то с детства проявлялось. Потом накапливалось. У меня была замечательная память. Мог прочитать целый лист и без труда запомнить. В четвертом классе выступал со сцены, на ходу умножая в уме самые немыслимые шестизначные цифры. И никогда не ошибался. Как компьютер. Рисовал тоже с детства. Потом пошли стенгазеты. В армии служил — боевые листки оформлял. Также и стихи с ходу писались. Никогда этому не придавал значения. Большинство и рисунков, и картин, и стихов пропало. Конечно, уже взрослым, я осознанно принимал те или другие решения, я же не абсолютно безвольный человек. Мог остаться в армии, принял решение — уйти. Я участвовал в математических олимпиадах, школу кончил с золотым аттестатом. Мог поступать и на мехмат без экзаменов, я сделал выбор и пошел на философский факультет. Долго я даже не знал, что обладаю какими-то творческими способностями. И что они заслуживают внимания. Никогда ничего не хранил. Картины и рисунки стала собирать уже моя жена Ольга. После того, когда мы познакомились. Это уже ее коллекция. Около ста работ. А было не меньше тысячи. Также и со стихами. В "Зияющих высотах" я привожу один стих, который на гауптвахте сочинил, буквально выцарапал гвоздем на стене. Я же не думал, что это представляет какую-то ценность. В книге "Светлое будущее" цитирую другой стих, тост о Сталине, который тоже написал в армии печатными буквами, весь особый отдел разыскивал автора. К счастью, не нашли. Лет бы десять получил, как Александр Солженицын…
В.Б. Кстати, при вашем взаимном неприятии друг друга ваши судьбы в чем-то схожи. Оба — яркие разносторонние пассионарии. Оба — независимые гиганты среди мелковатой и гнусноватой третьей эмиграции. Легко преодолевающие свое восьмидесятилетие, оба — фронтовики. Оба выжили при всех рисковых ситуациях. Оба — независимы в своих суждениях, при том, что суждения всегда были полярно разные. И оба вернулись в Россию. Думаю, зачем-то вы оба нужны России. Иначе судьба не пощадила бы ни того, ни другого… Вы ведь всегда были рисковый человек?