Водителем в этой поездке у нас был очень милый малый — бритоголовый амбал Серега, такой вылитый с вида представитель современных "пацанов":
"Сейчас в Ебурге (так на местной фене звучит название Екатеринбурга) бандитов уже нет, все пацаны — бизнесмены. В начале девяностых кровь лилась рекой. Убили уралмашевского авторитета у него на хате, мент не успел прийти на вызов, прибежали пацаны. Чуть этого мента не замочили, еле им втюхал, что не он. В ответ перемочили всех, прямо на улицах расстреливали, как в Москве. Потом кавказские грохнули пацана на рынке. Наши пришли к ментам, договорились, чтобы завтра отвели от рынка все наряды. Приехали туда, все обложили — и пошли чисто конкретно, кого забили насмерть, кого изувечили. А за ними — наши бабушки, из опрокинутых палаток тащат бананы, апельсины, они никогда их не кушали, чуть не обсикались от счастья… А сейчас уже — все тихо…"
Мы взяли с собой Серегу в музей изобразительных искусств, где роскошь экспонатов, бьющая за рамки биологизированной нынче жизни, произвела, похоже, на него большое впечатление. "А это что за телка на картине? Тараканова? Княжна? А сколько она стоит в баксах? А это как отлили? Неужели все из чугуна? Ну ни фига! Надо будет пацанов сюда сводить, пусть тоже побалдеют!.."
И на какой-то миг мне показалось, что его простое по-младенчески сознание чем-то сродни тем некогда нетронутым просторам вдоль Исети, на которые пришли Татищев с Генниным. Они засеяли их мощной жизнью, дав своим рачительным трудом железную непотопляемость России. Их созидательный порыв потом отлился в чугунных кружевах искусных каслинских мастеров, потом — в наших "тридцатьчетверках", выбивших гитлеровцев, потом — в ракетах, не позволивших новым противникам унасекомить нас. Распадный же дух последних лет смог лишь надуть с животной силой бицепсы Сереги, не давши ему, кроме этой чисто пацановской силы, ничего. Попробовал он чем-то торговать — но время голых мышц быстро ушло: "Все из-за денег перехаялись — и конкретно прогорели". И кавказцы, выбитые примитивными, без всяких каслинских затей, прутами, пришедшие осваивать нас, как те же Татищев с Генниным, снабженные их верной сметкой и своим диаспорским патриотизмом, — заняли снова все доходные места в Ебурге. И наши поцеватые качки уже не катят против них.
Проснется ли в нас вновь тот генеральный дух, завещанный нам нашими большими предками, с которым лишь и можно удержать в своих руках свою страну? Или подвижники других племен освоят окончательно наши недра, вывезут наши деньги и наших лучших женщин, и мастеров науки, и культуры, и ракетного литья? И "струны вещие Бояна", сдохнув с горя, замолкнут навсегда о нас?
ТАМ СНОВА СОЛНЦЕ НАМ УЛЫБНЕТСЯ...
11 ноября 2002 0
46(469)
Date: 12-11-2002
Author: Ольга Шорина
ТАМ СНОВА СОЛНЦЕ НАМ УЛЫБНЕТСЯ...
Осень. Пыльный, антисанитарный рынок. Торговка шерстяными турецкими кофточками, облезающими после первой же стирки, еще пять лет назад — талантливая чертежница местного промышленного, а теперь разворованного предприятия, говорит соседке по торговому ряду, — бывшей учительнице младших классов, оставившей нервную нищую работу ради продажи трусов.
— У Тоньки-то, алкашки, младший выродок в реанимации побывал. Выжил же, подлюка! Да таких, как Тонька, стерилизовать надо, а детей на опыты отправлять — разве это люди?
Витек, спасенный в реанимации, появился на свет в работящей заводской семье. Ему едва исполнилось восемь лет, но в школу он не ходит. Его старший брат Серега, которому десять, в школу определен в свое время был, но давно уже ее бросил, и это никого не волнует. Их родители никаких академий современного бизнеса не кончали, вкалывали на предприятии, пока два года назад его не приватизировали. Мать быстренько сократили, а отец погиб после взрыва заводского котла — у него было обожжено девяносто процентов кожи. Еще чего, о технике безопасности для рабочего скота думать!
Безработная мать двоих детей долго крепилась и не могла поверить, что может впасть в нищету, и никто ей больше не поможет. Выпавшая в осадок, не нужная стране женщина послушно встала на учет в фонд занятости населения и стала посещать бесплатные лекции по "Основам рыночной экономики", где раскормленная лекторша, закусывая пламенные речи бутербродиком с черной икоркой и промачивая золотое свое горлышко ароматным, настоящим бразильским кофейком, вещала им, тупому "работному люду":