Съездивший в перестроечное время в Германию, Яшик загорелся идеей перебраться в Берлин, что и сделал, не вернувшись из следующей поездки и поставив тем самым под удар отца: было неизвестно, как к этому отнесутся власти, поскольку по должности Борис Исакович имел доступ к гостайнам. Обошлось. Перетащивший к себе "туристкой" жену, Яшик числился политическим беженцем, жил на пособие в общежитии, подрабатывая на улицах коробейничеством, был всем доволен.
Борис Исакович активно искал возможности пристроить сына в какой-нибудь бизнес, связанный с Россией. И нашел фирму, которая занималась поставками продуктов питания остававшимся еще в Германии советским войскам и торговлей с Россией. Не обошлось без использования служебного положения — "не возьмете сына в бизнес, не подпишу разрешения".
Русские партнеры сняли в Берлине офис, набрали штат, ввели Яшика в дело. Его задачей был поиск товаров по приемлемым ценам, отгрузка… Борис Исакович был гарантом честности ведения бизнеса Яшиком. Тот, однако, поставлял маргарин вместо масла, продукты с просроченным сроком годности. Все сходило с рук. Но вот вместо компьютеров последнего поколения вошедший во вкус обмана Яшик поставил фактически утиль, чем нанес партнерам огромный ущерб. У него потребовали возместить убытки и упущенную выгоду, подключив к разборке крышующих бизнес чеченцев.
Яшик сказал, что никто от него никакой неустойки не получит, заявил в полицию об угрозах партнеров, которым на волне набиравшей тогда силу истерии перед угрозой "русской мафии" запретили въезд в страну, и они, отрезанные от доступа к банковским счетам и офису, лишились возможности ведения бизнеса в Европе, попав в черный список.
В качестве устрашения и демонстрации серьезности намерений чеченцы у Бориса Исаковича, добровольно выступавшего гарантом честности ведения бизнеса, отрезали палец и переслали Яшику. Но тот ответил, что кусочек дерьмового мяса на косточке не стоит таких денег, и если партнеры хотят, он может поставить партию отборного филе по куда как более низкой цене. Партнеры поняли, что сыночек не пожалеет отца, сжалились над "бедным евреем", как любил себя называть Борис Исакович, и расплатились с горцами, не отступавшими от обещанной в случае выбивания долга суммы.
К тому времени беженкой числилась и уехавшая в турпоездку жена, трудовая книжка которой лежала у Бориса Исаковича в учреждении и дожидалась пенсии. Туристом готовился отправиться в облюбованную семейством страну и младший сын-студент, но Германия уже начала принимать евреев в счет пополнения довоенного числа, и он уехал туда вполне легально. Но учиться там не смог, не одолев экзамена по языку. В Москве, в случае провала на экзамене, папой Борей пускались в ход обвинения преподавателей в антисемитизме, действовавшие безотказно. В Германии это не срабатывало, так как боящиеся таких обвинений немцы реагируют на подобные намеки очень болезненно и начинают судебные разбирательства, которые могут закончиться обвинением обвиняемых в клевете. Младший доучивался на стоматолога в Москве, а частная практика затем в Германии имелась в виду как само собой разумеющееся.
Планы на начало дорогостоящего дела строились не на пустом месте: началась вакханалия по разбазариванию российских движимых и недвижимых богатств, и за разрешительную подпись Бориса Исаковича стали платить астрономические суммы, которые окупались взяткодателями на порядок выше. Все делалось папиком ради сынков, которых хотелось обеспечить до седьмого колена. Если он мог получить 1 доллар в карман, а государство теряло при этом 500, Борис Исакович, не задумываясь, получал "свое". Любил шутить, что он, маленький бедный еврей, не может жертвовать в пользу большого богатого государства. Все деньги складывались на именные и анонимные счета Яшика и управляемые им. Борис Исакович боялся своей незаконной деятельности, тем более сомневался, что в случае чего сын будет вызволять его из тюрьмы, тратясь на адвокатов и взятки.
Свое поведение после получения пальца Яшик объяснял так: "Я же знал, что дальше этого они не пойдут. Да и зачем тебе палец? Ты же не пианист, обойдешься. Это даже хорошо: ты в Германии будешь говорить, что пострадал от русских фашистов, которые отрубили тебе его в ответ на отказ снять кольцо со звездой Давида. В милицию ты не обращался из-за угрозы смертью". Так, кстати говоря, Борис Исакович, перебравшись в Германию, и говорил. И когда я приехала в гости, пришедшая на чашку кофе соседка зло зыркала на меня, и вдруг, закатив глаза, простонала: "Борис, вы — святой человек! Так мило, забыв о чудовищном злодеянии, общаетесь с человеком, соплеменники которого такое с вами сотворили!"