"ЗАВТРА". Андрей Юрьевич, а как вы с этой точки зрения оцениваете два крупных международных проекта под эгидой США: Трансатлантическое и Транстихоокеанское партнёрства? Что произойдёт с ними при Трампе? Нужно ли Китаю и России выдвигать аналогичные крупные проекты в международной торговле?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Я полагаю, необходимость в таких проектах с участием Китая и России не то чтобы назрела, а даже перезрела. Но таких глобальных проектов, соединяющих или, тем более, объединяющих экономику хотя бы двух этих стран, пока не появилось. Полагаю, это во многом связано с тем, что пока 90% мировых трансакций осуществляется в долларах и евро, выйти из данной системы международной торговли очень тяжело. Вот Китай в 2015 году экспортировал своих товаров и услуг на 2,27 трлн. долл. А бездолларовые свопы для расчётов в китайско-российской торговле составили всего около 0,07% от этой суммы. Да, их объём, начиная с 2013 года, растёт, но пока это несущественные цифры. Нужно существенное увеличение двусторонней торговли, которая пока не дотягивает даже до 70 млрд. долл.; наша страна занимала только 16-е место в списке внешнеторговых партнёров "красного дракона". На мой взгляд, хорошей основой для развития двусторонней торговли может стать проект Нового Шёлкового Пути из Китая в Европу. Наше участие в этом проекте должно строиться строго с учётом наших национальных интересов.
Что же касается океанских партнёрств под эгидой США, то, думаю, что они состоятся в несколько ином виде, чем было задумано при Обаме. Так, Евросоюз фактически подписал Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство, но не с США, а с Канадой, которая продолжает следовать, скорее, в фарватере Лондона, а не Вашингтона. Сюда же хорошо вписывается и Брекзит, и та истерика, которая царит в США после избрания 45-м президентом не Хиллари Клинтон, а республиканского кандидата. В этих условиях Канада может получить негласный статус нового центра глобальной экономики, через который будут идти поставки ТНК. Америке же, на мой взгляд, предстоят достаточно сложные — не скажу, что тяжёлые, но очень непростые — времена. Видимо, доля доллара Федрезерва США будет ограничиваться, если уже не ограничена в связи с включением 1 октября китайского юаня в корзину валют МВФ, чему США всячески противились.
"ЗАВТРА". Но развитие российско-китайских отношений и совместных проектов всё равно потребует участия соответствующих государственных институтов, которые нашей стране ещё предстоит создать?
Андрей БЕЛЬЯНИНОВ. Несомненно, поскольку проекты такого уровня, о которых мы с вами говорим, принципиально невозможно осуществить на корпоративном уровне, какими бы мощными эти корпорации ни были. Например, у нас есть академический Институт Дальнего Востока. С учётом современных реалий из его состава необходимо выделить Институт Китая, который занимался бы исключительно китайской проблематикой и перспективами российско-китайского взаимодействия. Думаю, такая инициатива нашла бы поддержку и у российского бизнеса, и в рамках евроазиатской интеграции. Далее, известно, что Китай проявляет огромный интерес к развитию Северного морского пути как одного из кратчайших логистических решений для поставки своих товаров водным транспортом в Европу, минуя такие проблемные с точки зрения безопасности зоны, как Молуккский пролив и Красное море. Льды-то действительно отступают, освобождая в Заполярье новые водные пути для морской торговли. Кстати, здесь нашим конкурентом снова будет Канада и её пока закрытый Северо-западный проход…
"ЗАВТРА". Когда мне довелось преподавать в университете штата Вашингтон, то одной из групп была группа офицеров U.S.Navy. Я им читал лекции по советской экономике, и они мне писали курсовые работы. И одна милая студентка лет тридцати — потом я узнал, что она была заместителем начальника разведывательного управления Тихоокеанского флота США — написала мне курсовую под названием "Северный морской путь как будущее всего мира". Честно говоря, для меня было большой неожиданностью, что эти проблемы разрабатываются "мозговыми штабами" наших американских партнёров на таких вот уровнях. Что нужно было бы сделать Российской Федерации, чтобы не оказаться в числе проигравших XXI века? Ведь сейчас у РФ — всего 2,5-3% мирового экономического потенциала, хотя во времена СССР этот показатель достигал 20%. Можем ли мы вернуться на такие лидирующие позиции?