Во-первых, военный совет является коллективным органом обсуждения, выработки решений по принципиальным вопросам деятельности войск. Эта форма общецивилизационная. Начиная еще с древних Греции или Рима, история повествует о стремлении самых великих полководцев выслушать мнение наиболее авторитетных соратников, коллектива, и на этой основе выработать верное решение. Ничего удивительного, что Советская Армия взяла на вооружение этот опыт.
Во-вторых, идея военного совета вовсе не отрицает единоначалия. Командующий по Положению о военных советах являлся его председателем и за ним всегда было последнее слово. Все оперативные документы по управлению войсками оформлялись как решение командующего. А уже силы политических органов направлялись на выполнение войсками боевых приказов.
В-третьих, в условиях однопартийной системы надо было найти такую форму руководства, которая объединяла бы в себе функции государственного и политического органа. Такой формой и стали военные советы. То, что руководитель политоргана включался на правах члена в состав военного совета, только повышало авторитет и влияние командующего как единоначальника, олицетворяющего в своем лице военное и политическое руководство. Где же тут умаление единоначалия?
И, наконец, в-четвертых, в условиях жесткой армейской структуры форма военного совета давала возможность его членам отстаивать свое мнение, в случае несогласия с каким-то решением обращаться в вышестоящие инстанции.
Но все это, как говорится, цветочки. Далее "автор-разоблачитель" пишет уже в духе небезызвестного Резуна: “Несмотря на то, что РККА была насыщена политработниками сверху донизу… в первых же боях Великой Отечественной войны всего несколько дивизий оказались на высоте предъявленных требований. А скажем, в Белоруссии каждый третий плененный советский военнослужащий сложил оружие добровольно. В целом же количество пленных красноармейцев за первые полгода войны говорит о том, что во многих случаях дивизии и полки РККА, несмотря на значительное численное превосходство над вермахтом, не оказывали серьезного сопротивления захватчикам… в этой связи совершенно правомерно возникает вопрос: а эффективна ли партполитработа подобного рода в принципе?" В развитие этой мысли он утверждает, что в германских вооруженных силах не было партийно-политической работы, однако боеспособность оставалась высокой до последнего дня. Такое же положение было, по его мнению, в армиях стран антигитлеровской коалиции.
Разберемся и с этим. Прежде всего отметим, что старая российская армия в период Первой мировой войны не могла противостоять германским войскам, потерпела поражение и в конечном счете распалась. И это при том, что основные силы германцев были скованы на Западном фронте против англичан и французов.
Совершенно другая картина — в ходе Второй мировой войны. Германия владела ресурсами почти всей континентальной Европы. Советский Союз в результате несчастного начала войны потерял большую часть армии, экономических и людских ресурсов. Борьба фактически до лета 1944 года шла один на один. В этой борьбе мы, наш народ и армия, одержали победу над самой сильной военной машиной мира, пройдя через жесточайшие испытания, поражения, гибель многих миллионов людей, разрушение большей части народного достояния. Была достигнута высочайшая степень мобилизации всех моральных и физических сил народа. В ряду средств достижения этой цели видное место, безусловно, занимала политическая работа в войсках. Никакие издевки М.Ходаренка по поводу боевых листков, стенгазет, личного примера коммунистов в бою не смогут посеять сомнения в ценности накопленного в войсках опыта работы с людьми. Этот опыт служил нам многие десятилетия, и мы, послевоенное поколение политработников, учились у фронтовиков и нередко добивались зримых успехов.
Вспоминаю, за месяц до ввода войск Варшавского Договора в ЧССР нашу 11-ю гвардейскую армию подняли по тревоге и вывели в запасные районы. Ночью в полк поступило пополнение из военкоматов — более 800 воинов запаса. Конечно, публика эта была разношерстная, иные даже в подпитии. Мне, тогда молодому заместителю командира полка по политчасти, пришлось держать экзамен на зрелость. Мы работали с этими людьми — и через месяц личный состав полка был полностью готов к выполнению ответственной задачи. Уже после пришлось наблюдать в Северной Чехии, как ночью наши запасники, окруженные толпами чехов, отстаивали без помощи политруков "нашу правду". Сегодня кто-то скажет: "ну вот, оболванили людей и радуются". На это могу ответить: мы были убеждены в своей правоте и учили этому людей. Болванят же — это когда сознательно обманывают.