УПУЩЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
Аслан Масхадов после Хасавюртского мира и своего избрания президентом имел уникальный исторический шанс остановить процесс варваризации и создать чеченское государство. Но он этот шанс упустил, хотя и Россия, и мировое сообщество готовы были простить ему многое ради того, чтобы он навел элементарный порядок. Например, тяготение к исламу было естественным способом найти новую самоидентификацию взамен утраченной советской. А российский политолог и журналист Андрей Фадин оправдывал даже публичные смертные казни, которые осуществлял Масхадов, как крайнее, но единственное средство побороть хаос — не помогло. Похоже, чеченское общество оказалось не готовым к созданию собственного государства.
Россия же, как представляется, упустила свой шанс на мирное урегулирование чеченской проблемы, не сумев договориться с советским генералом Джохаром Дудаевым. По иронии судьбы главным врагом российского государства стал тот самый Дудаев, который до 1991 года придерживался по-советски консервативных, имперских взглядов. Как рассказывал автору этих строк Виктор Алкснис, во время службы в Прибалтийском военном округе Дудаев оказывал помощь эстонскому Интерфронту, и не только моральную, но и организационно-техническую. Увы, Дудаев и Ельцин оказались не способны достичь компромисса.
В итоге Ельцин предпочел организовать убийство Дудаева. Он полагал, что чеченцы являются носителями восточного менталитета, подобного менталитету, например, народов Средней Азии: гибель вождя станет гибелью самого возглавляемого им движения. История показала, что он ошибся. Чеченское общество оказалось совсем не похоже, например, на империю инков. (Испанский завоеватель Писсаро, обманом захватив в плен Великого Инку, покорил ту страну практически без боя). Поэтому еще раз важно понять: чеченцы ближе к древним германцам, чем, например, к современным туркменам. И пусть ислам не вводит никого в заблуждение.
Между тем Дудаев был для чеченцев фигурой харизматической и пользовался, несомненно, большим авторитетом, чем впоследствии Масхадов. Поэтому, если бы с ним договорились, были бы основания рассчитывать на соблюдение этой договоренности большинством чеченского общества. Сейчас российские власти намекнули, что планируют убийство Масхадова. Не наступить бы опять на те же грабли…
УБИТЬ ДРАКОНА, НЕ ПРЕВРАТИВШИСЬ В НЕГО
Честный исследователь должен признать, что те, кто нес "бремя белого человека", обычно не только жестоко расправлялись с мятежными туземцами, но и многое у них заимствовали. Можно сказать, что параллельно романизации варваров происходила варваризация римлян.
Что-то подобное происходило и во время Кавказской войны XIX века. Уничтожение целых аулов являлось тогда нормой ведения военных действий, точно так же как нормой было их разграбление и распределение добычи между солдатами. Сохранение жизни женщин и детей рассматривалось как проявление гуманизма. Римляне считали: "Когда говорит оружие, молчат законы". И это правило еще в полной мере действовало в XIX веке. Красноречивая деталь: русский завоеватель Кавказа казачий генерал Яков Бакланов выбрал в качестве своего личного штандарта "веселый Роджерс" — черный пиратский флаг с изображением черепа и скрещенных костей.
По мере продвижения в глубь Азии Александр Македонский облачался в местные одежды и заимствовал местные порядки (например, проскинесис — обязанность падать ниц перед царем, что возмущало македонцев и греков). Командующий кавказской армией, наместник Кавказа Алексей Ермолов имел трех жен-мусульманок. Черкеска, папаха, бурка вошли в моду у русского офицерства…
Времена изменились в том отношении, что ныне военная прокуратура возбуждает уголовные дела по поводу убийств мирного населения (разумеется, только умышленных — погибших от бомбежек и артобстрелов армии в вину не ставят), грабежей, изнасилований и т. д. Но то, что закон рассматривает как преступление, в действующей армии нередко считают неписаной нормой войны. Трагикомизм ситуации в том, что формально происходящее рассматривается сквозь призму законов мирного времени: так, прокуратура неизменно заводит уголовные дела по поводу военных вертолетов, сбитых противником, а зенитно-ракетные комплексы именует "орудием преступления".