Постмодернистская трансгрессия? Здесь хочется упомянуть и серию с её любимыми цветами (раз уж мы осмелились пуститься в столь рискованные теоретические спекуляции), где в лоне широких лепестков покоится фаллическая триада пестиков ("Ваза с магнолиями", конец 20-х). Но - оставим домыслы. (А хотя, как, собственно, без них, в наш-то век психоанализа?) И все же вернемся от бессознательного к сознательному. Мы забыли "проговорить" лубок. Известно ведь, что Гончарова одна из первых разрабатывала этот "жанр". Может быть, в этом ее оригинальность, русскость? Думается все же, что нет. Опять всего лишь русский аналог примитива, и заявлен только декларативно. Интереснее, пожалуй, ее "мелкоформатные" (гуашь, бумага) религиозные композиции. И именно здесь нас посещает странная мысль: а что если бы со своими техническими и творческими возможностями, со своими способностями и чутьем врастать в любой стиль Гончарова двинулась по времени назад? Да - со всем ее багажом ХХ века, с её-то чувством композиции - назад к Феофану Греку и Рублеву, назад к Рафаэлю? Если бы она понимала авангард как археоавангард (термин Гиренка), как его понимал Хлебников (а ведь она иллюстрировала его тексты). Может быть, тогда метафизика линии и пустоты, и метафизический русский колорит смогли бы реализоваться в каком-нибудь действительно гениальном полотне. Быть может, под названием "Богоявление"?
Задело!
Владимир Бушин
28 ноября 2013 0
Политика Общество
До чего ж они однотипны, одномерны, однолики! Вот критик Бенедикт Сарнов и Леонид Гозман. Ведь Сарнов, поди, лет на тридцать-сорок старше, т.е. это люди разных поколений. Но одинаковое невежество, тот же запредельный градус ненависти ко всему советскому.
У Сарнова его ненависть охватывает всё: от названия нашей родины до Домов творчества. В этих Домах, вольно располагавшихся в прекрасной местности - у моря, в горах, в лесах, где предоставлялись отдельные номера, прекрасно кормили за пустяковую плату. Но живя там месяцами, критик не видел и не запомнил ничего - ни рокота морских волн, ни запаха кипарисов, ни шелеста берез, ни пения соловьев - ничего, кроме сортира, в котором у него спусковой бачек однажды отказался выполнить свою работу. Да почини сам! Нет, он рожден для вдохновений, для звуков сладких и молитв.
А как, говорит, нас кормили! Мы, как арестанты, брели в столовую, брали поднос , становились в унылую очередь к раздатчице и, как зэки, получали изо дня в день паровые кнели. Ну, совершенно полоумное враньё! В столовых всех Домов творчества существовала система предварительных заказов: каждый день утром мы находили на своих столах меню и заказывали себе на следующий день завтрак, обед и ужин. В обед, например, мы приходили, и нас уже ожидала закуска, допустим, стакан сметаны или салат, и тут же стояло третье блюдо, допустим, компот или кисть винограда. А первое и второе, согласно нашему заказу, приносили любезные официантки.
Да что там, говорит, кормежка! Лампочек не было в люстрах! С Урала и Сибири, из Молдавии и Прибалтики опытные писатели приезжали со своим набором лампочек.
Вот так же оголтело врёт и Гозман. Уникальная личность! Кто его только ни бил в телепоединках - и Зюганов, и Проханов (не раз), и Хинштейн. И ведь как бьют! А он опять выходит.
21 ноября в поединке с Прохановым Гозман защищал лучезарное имя Егора Гайдара: "Все разбежались, никто не знал, что надо делать. А мой друг Егорушка знал, ибо он был великий экономист! Гайдар был единственный, кто мог спасти страну, и он её спас! Только преждевременная смерть не позволила ему получить Нобелевскую премию. Сейчас в Москве три его памятника, но их будут тысячи!" На этом поединке были и другие комические заявления. Так, журналист Свинаренко поведал: "Когда Временное правительство сдавало дела большевикам"
Вспомним еще раз Сарнова. Он пишет: когда началась война, все растерялись, перетрусили, не знали, что делать, идеология рухнула - и только один Эренбург знал, что на нас напал враг и надо бить немцев.
Но что такое Егор Гайдар? Прежде всего, это внук советского писателя Аркадия Гайдара. Имя знаменитого деда и отца открывало внуку Егору и сыну Тимуру все двери. Потому оба они без труда оказались в "Правде". Что такое была тогда "Правда"? Это был Олимп и в политическом, и в журналистском, и в житейском смысле. И оказались они там не рядовыми сотрудниками, не в бюро проверки, не в корректуре, а в ранге заведующих отделами: папочка - военного, сынуля - экономического. Это - номенклатура ЦК. Отец получил в "Правде" даже звание контр-адмирала. Газета тут не при чем.