Во всяком случае, с помощью концепции Вейника непротиворечиво объясняются такие "антинаучные", с точки зрения современных представлений, места Библии, как сотворение мира в шесть дней, стояние солнца во время битвы в Гаваоне, помещение множества пар "чистых и нечистых" животных в Ноевом ковчеге, "восхищение" Ангелом Господним апостола Филиппа и перенесение его в Азот, почему "у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день" (2 Пет., 3:8), почему "времени не будет" и многое, многое другое.
Кстати, необходимость противодействия рассудочной аналитической науке Запада и создания "целостной науки любящего сердца", на мой взгляд, — одно из наиболее сильных качеств книги Виктора Вейника, возможно, не до конца реализованное автором. Но и проделанная им часть работы в данном направлении впечатляет. например, ссылки на работы русского ученого Ивана Панина (1855-1942), который математически доказал боговдохновенный характер Священного Писания, в 66 книгах которого непостижимым образом закодировано присутствие цифры 7.
"В 1917 г. за написание работы, опровергающей теорию относительности, Фридрих Адлер, бывший соученик и коллега Эйнштейна по Цюрихскому университету, был подвергнут психиатрической экспертизе на предмет установления умственной неполноценности. У нас за критику теории относительности увольняли с работы и сажали в психушки и тюрьмы тысячи людей. Например, племянник Троцкого Бронштэн на основании соответствующих отчетов пишет: "Так, только за один 1966 г. Отделение общей и прикладной физики АН СССР помогло медикам выявить 24 параноика" (В.А.Бронштэн. Беседы о космоме и гипотезах. М.: Наука, 1968, с.198). Однако не только высшая научная инстанция СССР занималась этим, и не только в 1966 году..." "Кстати, Нобелевская премия была присуждена ему (Эйнштейну.— Г.С.) не за теорию относительности, а за объяснение фотоэффекта",— поясняет автор.
При всей экзотичности некоторых его положений (например, о принципиальной неспособности человека мыслить самостоятельно) другие вполне могут быть подвергнуты вполне банальной проверке на истинность. Например, то, что "каждый грех приходит в резонанс с определенным органом в организме, поражая именно его. Например, структура (хронального.— Г.С.) излучения при зависти такова, что бьет по пищеводу. Страх нарушает функции печени, болезни мозга, вызывает извращенное отношение к труду, а причина сердечных заболеваний — в неправильных жизненных идеях. Истинное лечение — в том, чтобы избавиться от греха".
В любом случае, творческое наследие Виктора Вейника заслуживает тщательного изучения и освоения, которое может способствовать должной трансформации не только современной профанической науки, но и системы религиозного знания.
ЦЕРКОВЬ МОЕГО ДЕТСТВА
4 февраля 2003 0
6(481)
Date: 04-02-2002
Author: Алла Ярошинская
ЦЕРКОВЬ МОЕГО ДЕТСТВА
"Тайну Цареву добре хранити, дела же Божии открывати славно".
(Книга Товита, гл.12, ст.7)
В эту православную церковь на Подоле в городе Житомире приводила меня моя покойная бабушка Мария Иосифовна Поддубная, урожденная Андрейчук. Мне было тогда лет пять-шесть, но я хорошо помню и причастие, и ступеньки храма, который казался огромным и таинственным, и всенощное терпеливое стояние на Рождество и пасху, и заставляющее трепетать маленькое сердечко пение хора (хотя я хорошо знала, что там, в хоре, поет "Отче наш, иже еси на небесех..." и мой дедушка Иван Иванович Поддубный), и просветленный ход вокруг Храма на первой звезде, запахи ладана и саму дорогу к церкви. Мы шли пешком километра три с окраины Житомира (наш деревянный дом был последним на западной стороне города, далее — поля и так называемый Черный лес, где мы, дети, пропадали без конца) через всю Малеванку (так назывался этот район). На нашем пути обязательно встречались два святых источника, справа и слева от дороги, возле которых мы непременно останавливались, чтобы попить холодной серебряной водицы и с новыми силами двигаться дальше, вниз к реке Камянке, крутые берега которой соединял деревянный мостик. Это было две трети пути, а после мостика еще по холмистой дороге вверх — туда, на Подол, где сияла куполами, парила в небесах наша бело-голубая церковь. Это было, как любовь. Это и была на самом деле любовь. Я верю в нее и по сей день.
Тогда наши с бабушкой тайные походы в Храм неожиданно прервались. Мы бегали со школы на холмы напротив нашей церкви, в солнечный березовый перелесок с черемухой и сиренью, разглядывая купола, с которых были сняты кресты, и колокольню, грубо забитую досками. Мы, первоклассники, ничего еще не понимали. Шла весна 1961 года.