Казалось бы, Романовы много сделали для того, чтобы собрать Россию, мобилизовать народ, восстановить государственность. Но через что прошли Романовы, достигая этих целей? Эта династия, по сути, просто осуществляла десакрализацию Руси. За счёт неё и происходила модернизация. Это и отмена патриаршества, и перенос столицы из Москвы - третьего Рима, и латинизированная "Россия" вместо сакральной Руси. И церковный раскол, который стартовал с Собора 1666-1667 годов, книжной справы, переписи обрядов и, оттолкнув народ от элиты, стал пиком романовской десакрализации.
Безусловно, причины русской революции более эсхатологичны, нежели привычные объяснения этих причин с точки зрения экономики, через связь с ростом населения или необходимостью индустриализации и развития. Русский народ вновь желал вернуться к своей изначальной миссии служения преградой приходу сына погибели, черты которого они всё больше и всё чаще наблюдали в чертах русских царей династии Романовых. Поэтому-то, на мой взгляд, русская революция, начавшись в пятом году XX столетия и закончившись в октябре семнадцатого года, и была столь кровавой и столь беспощадной. Русские люди отрицали то, что уже в своей сути отрицало русскую сакральность. И вершилась революция в ожидании некоего возрождения русской миссии во всей её полноте.
Конечно, большевики формально уничтожили монархию, боролись с русским православием. Но при этом они восстановили русское патриаршество, вернули столицу в Москву - Третий Рим, и начали мобилизационный проект, который поверг в восхищение и шок Запад. Для конкуренции с этим Западом Советский Союз и осуществил головокружительный рывок.
В советский период русское государство вновь дало отпор этому антихристу, шедшему с Запада, но уже в формате индустриальной модернизации. Однако этот проект пал вследствие внутреннего предательства, и опять - в результате вырождения элит.
И вновь мы столкнулись с очередным воплощением антихриста - в лице либералов - и вновь мы сейчас из последних сил противостоим ему. Но сейчас он уже вошёл в наш дом. И, мне кажется, что спасение наше как раз в устремлении к русской сакральности в её изначальном виде - в том виде, в котором она была представлена в момент принятия Святой Русью миссии тысячелетнего царства от Византии.
Василий Симчера, доктор экономических наук
Все цивилизации и империи преуспевали не только на собственной почве, но и на почве того, что захватывали своими идеями, образами мир. И нам не надо печалиться, что Россия и русская цивилизация в целом такими циклами шли, и будут идти. Ведь Китай, великая китайская цивилизация, шесть раз за шесть тысяч лет подвергался полному крушению, но уцелел.
Россия всегда отдавала больше, чем получала. Но питательная среда, ресурс исчерпаем: и экономический, и демографический, и любой другой. Мы переставали давать, и потому теперь мы - самые ненавистные во всём мире.
Нас разъединили, заставляя делать деньги. Нас втягивают в такие дела, в такие рассуждения и в такие мерзкие ценности, которые нам чужды, и мы можем только притворяться, что эти ценности нам интересны. А те подлинные ценности, которыми живёт весь славянский мир, и, прежде всего, русский мир, от нас отвергнуты, преданы презрению.
Мы не торгаши. Мы изначально проиграли, потому что мы приняли такую игру - нечестную, мерзкую, направленную на то, чтобы проиграть нам и выиграть противнику.
Когда мы это осознаем, сможем сотворить на земле рай и воплотить те мысли и чаяния, которые тысячелетиями вынашивает человечество. И Россия как образ доброты, справедливости, честности и в литературе, и в философии, и в научных исследованиях представлена лучшим образом. Наш человек привык рубить правду. А ему обрезали руки и говорят: "Ты смешон со своей правдой!" А ведь правда - это высшая энергетика.
Уцелевала Россия тогда, когда праведные войны вела и праведно поступала.
Александр Нотин, президент АНО "Переправа"
Россию скрепляют сакральность, тяга к справедливости и державность. Поскольку такие колоссальные богатства и территорию удержать иначе как силами духовно самоотверженного жертвенного народа, воспитанного в православной вере, с одной стороны, и державным сознанием, с другой стороны, этой государственной осью, которая всё скрепляет и всё собою освещает, невозможно.